Книга Ментор черного паука, страница 103 – Нина Малкина

— Не надо меня провожать, — угрюмо попросила я.

К счастью, Джермонд Десент тоже остановился на достаточно большом расстоянии от меня. Темнота и туман смазывали его очертания, превращая в размытую мужскую фигуру, едва узнаваемую сквозь плотные завесы тяжёлого воздуха и моего уставшего разума. И только голос оставался прежним и знакомым. Его невозможно было изменить никакой магией иллюзии.

— Уже темно, — он окинул взглядом ели, что напирали со всех сторон. — И это запрещено правилами.

— Пожалуйста, просто иди домой, — устало проговорила я, даже не рассчитывая на то, что он согласится.

Ментор чёрного паука постоял немного, вглядываясь и решая, но потом всё же повернул в сторону своего дома и скрылся, оставив меня на перекрёстке.

Я знала его наизусть, как заклинания Ревда. Чувствовала и воспроизводила всё, что он в меня вкладывал. Могла представить его до мельчайших деталей в каждый момент своей жизни. Он стал моей магией, что позволяла быть той, кем я была ещё вчера. Я сама была чёрным пауком, плетущим сети ради выживания.

Джер проник в меня вместе с ароматом снега, мха и тумана, холодным ветром, силой, что несут упрямые тёмные волны Галиофских утёсов. Он хотел оградить меня от чего-то страшного. Оградить от себя. Возможно, от того человека, за спиной которого — горы трупов, а впереди — власть и могущество.

Я измученно вздохнула. За сегодняшний день я снова и снова выбирала сторону своего ментора, но на самом деле так и не сделала выбор. Только сильнее запуталась в тех сложных играх, в которые уже была вовлечена. Окуналась с головой в неизвестные воды, нелепо барахталась, топя саму себя и жадно пытаясь ухватить глоток воздуха.

После смерти отца я так хотела перестать быть одинокой, обрести друзей и близких, что стремилась к этому каждой крохой своей души. Но только здесь, стоя на туманной развилке серых дорог, что терялись во мгле, я поняла, что одиночество — не слабость и не проклятие.

Одиночество — это маленькая жертва богам за твёрдость духа и верность своим решениям.

Лучший на свете выбор — это выбора не иметь.

Но теперь я больше не могла позволить себе такой роскоши.

Я слизнула с губ влажные капельки, что успели собраться за то время, пока я размышляла, и двинулась в сторону темнеющих елей. Руки и ноги налились свинцом от усталости и гнетущих мыслей, и я шла медленно, позволяя телу лениться.

— Ты меня обманула, — из-за тёмной ели вышла крупная фигура, и я не сразу сообразила, кто это.

— Зак? — пригляделась я, обескураженная появлением студента факультета Омена. — Ты нарушаешь правила академии!

— Ты тоже, — злорадно улыбнулся Зак, напирая.

— О, Зак, давай не…

Меня крепко схватили за талию сзади, как сегодня утром это делала магистр Банфик. Зак захрюкал, и я метнула в него гневный взгляд. Попыталась обернуться и посмотреть на своего пленителя, но тяжёлый кулак врезался мне в скулу, разворачивая и сбивая с толку. Я ударила локтем по челюсти того, кто держал меня, и попыталась попасть пяткой ему в голень. Ноги и руки не слушались, но хуже всего было то, что меня не слушались мысли.

Главное в любом сражении — это не ловкость, не сила и даже не навык, а быстрые решения. То, как ты умеешь оценить ситуацию и обернуть её в свою пользу. Есть только короткий миг, в который нужно действовать, чтобы не упустить лёгкую победу. Я вдруг подумала, что сейчас в моей голове звучат слова Кааса, а не Джера, и застыла от этого осознания.

Меня толкнули к Заку в объятия, и тот обхватил меня, прижимая руки. Я успела увидеть слабый огонёк тиаля Ревда, прежде чем меня снова ударили по лицу. Висок отозвался сильной болью, но я подняла взгляд. Этого старшекурсника с факультета Джермонда я не знала, хоть и видела его иногда в бестиатриуме. Я попыталась ударить его ногой в пах, но он ловко отпрыгнул.

Следующий удар был настолько сильным, что на миг перед глазами сделалось темно и звуки пропали. Наверное, на пару секунд я потеряла сознание, потому что у меня было ощущение, будто время остановилось и даже туман вокруг застыл, превращаясь в вязкую овсянку. Видимо, Зак почувствовал мою вялость и заметно ослабил хватку.

Я воспользовалась моментом: сбросила с себя полегчавшие руки Маффина и побежала, потому что сейчас это был самый лучший план. Но вдруг вся тяжесть от перенесённых ударов навалилась разом, меня затошнило, ноги подкосились и я с разбегу упала без сил. Попыталась встать и сориентироваться, но в голове гудело и всё вокруг кружилось, поэтому я упала снова. Меня немедленно подхватили с двух сторон, выворачивая руки и опуская лицом к земле. Но в моём состоянии это была, скорее, поддержка, чем проблема.

— Быстрая, как ураган, — не то похвалил, не то пожаловался незнакомый студент. — Я даже не успел поймать, как она уже оказалась за десять метров. Прямо как грёбаный Господин Демиург!

Зак знакомо захрюкал, и одна моя рука затряслась в такт его смеху.

— Что вам надо? — прохрипела я.

Увы, моя скорость и ловкость сейчас проиграли, поэтому оставалось уповать на первое правило ментора.

— Мести, — женский голос непривычно врезался в слух.

Я подняла голову. Ракель уверенно вышла из-за очередной ели, поправляя накидку. Волосы и глаза её скрывались под львиным капюшоном, и я видела лишь пухлые губы, растянутые в довольной улыбке.

— За что? — спросила я, закашливаясь.

— За себя, — Ракель изящно передёрнула плечиками, перечисляя. — За Лилию. За Артура. За всех, кого оскорбляет своей заносчивостью выскочка Юна Горст.

— Меня оскорбляет, — подтвердил студент с факультета Ревда.

— Никто на тебя не посмотрит завтра на празднике, никто не пригласит на танец, — злорадствовала целительница. — И ни одна девушка не станет тебя лечить, даже первокурсницы. Я позаботилась об этом заранее. Не без удовольствия, скажу тебе.

— Это подло, — повторила я то же, что говорила утром Сирене.

Танцевать я не собиралась, поэтому угрозы казались мне смешными и нелепыми. Навязчивые стремления девушек к пляскам были мне чужды, и вряд ли подлость Ракель испортила бы мне настроение больше, чем сами грядущие танцы. Шея моя дрожала от напряжения, но я старалась не опускать взгляд.

— Конечно, подло, — согласилась Ракель, посмеиваясь. — И совсем не по правилам, по которым ты живёшь. Побежишь жаловаться магистру Десенту? Или магистру Калькут, чтобы она тебя вылечила? О, могущественные взрослые, помогите мне справиться со злом! Ведь я сама — ничтожество, маленькая истеричная пустышка, ни на что не способная без своего ментора. Зависимая от него, как преданный пёс от своего хозяина.

Я уронила голову, потому что больше не могла удерживать её. Меня приподняли, но я и не думала вырываться. Виски наливались болью и кровью, но теперь слова Ракель задевали меня, потому что я слышала в них правду. И она меня ужасала. Жестокая целительница говорила совсем о другом, даже не подозревая, как больно бьёт в самую цель. Я действительно была предана человеку, которого мне, возможно, придётся убить.