Онлайн книга «Нулевой километр»
|
Тысячу раз ой-йо… Дуня беспокойно завозилась, бросила на Семена полный отчаяния взгляд. А тот как всегда ее без слов понял и, успокаивающе погладив по плечу, нежно поцеловал в макушку. – Нет, ну точно, до тебя как до жирафа доходит! – Да что доходит-то?! – все сильнее нервничая, Мариам поднялась и отряхнула платье, хотя пляж был галечный, и ничего такого, что ей следовало стряхнуть, на него не могло налипнуть. – Уезжает он сразу после выпускного! Я ничего не путаю, Жень? – Ветка повернулась к Кравцу. – Не-а, – мечтательно улыбнулся тот. – Я уже все бумажки оформил. Пятнадцатого июля самолет. – Блин, я, конечно, понимала, что всех нас разбросает по жизни, но чтобы так далеко… – Что значит – разбросает? Расстояния – это ничто. Мы как дружили – так и будем дружить. Правда? – Дуня обвела взглядом друзей, стараясь не глядеть на посеревшую Мариам, боль которой она очень хорошо представляла, но на которую боялась смотреть. Ведь это все равно, что видеть альтернативный исход и их с Семеном истории. Это она решила, что у них все будет хорошо, и не допускала иного, но… Но! Всегда оставалось это чертово но. – Эй, Мариам! Ты куда это… – Ветка осеклась. – Во дает. Дуня с Семеном вскочили на ноги. Хоть вода была уже достаточно теплой, а купальный сезон в их южных широтах начался еще месяц назад, непонятным оставалось, почему Мариам решила искупаться в одежде? – Я пойду за ней… – Да бред это все. Она же не собирается утопиться? – пробормотала Ветка. – Слушай, ты бы уже заткнулась! – неожиданно зло бросила Дуня, стащила через голову сарафан и помчалась к воде следом за Мариам. Та шла медленно. Будто к ее ногам были привязаны пудовые гири. И чтобы ее догнать, Дуне потребовалось буквально пару секунд. – Эй… Мариам! Постой… Ты что делаешь? Мариам обернулась и непонимающе уставилась на Дуню. Как если бы видела ее в первый раз. Море в тот день было неспокойным. Волны набегали и, разбиваясь о ее тугую, отчаянно вздымающуюся грудь, оседали на заплаканном лице брызгами. И было совершенно непонятно, где соль от слез, а где вода морская. Да и не имело это значения. – Я не успела, – прошептала вдруг Мариам. – Что не успела, милая? – Похудеть. Я не успела похудеть. Горло Дуни перехватил спазм. Что тут было сказать? Соврать? Или честней сказать правду? – Ну, что ты? Не в этом же дело! – А в чем? – с губ Мариам сорвался какой-то странный смешок, она широко расставила руки и легла на воду, глядя на проплывающие облака. Может быть, ей хотелось улететь вместе с ними… – Он просто не нацелен совсем на отношения. Понимаешь? Дело не в тебе. Будь так, он встречался бы с кем-то другим. Правильно? – Дуня посмотрела на взволнованно топчущегося на берегу Семена. Махнула ему, мол, все хорошо, и снова уставилась на Мариам. – Я не знаю… – Зато я уверена в своих словах! Женька сосредоточен на том, чтобы чего-то добиться. Вот и не замечает, что у него происходит… эм… в других сферах жизни. – Думаешь, мне стоит обозначить свой интерес? – Мариам встала на ноги и с жадностью уставилась на Дуню. – Не знаю, милая, – растерялась та, уже пожалев, что вообще ввязалась в этот разговор. – Вряд ли это что-то изменит. Он все равно улетит, после выпускного. – Да… Да. Улетит. – Давай выходить? У тебя уже губы синие. Мариам кивнула. Бросила взгляд через плечо на берег, где, обнявшись, стояли Бык и Юлька, Тамерлан, Кравец, Сандалова с Сиваковым и Семен. – Я, наверное, кажусь им дурой. – Нет, Мариам. Нет. Там твои друзья. Они любят тебя и переживают. – А ты ведь тоже уедешь… – Да. Но вас я не брошу. Даже не надейся. – Ты, главное, Сёму не брось. Я… не думаю, что он сумеет это пережить и не сломаться, – заметила Мариам, двинувшись к берегу. – Не дождешься, – улыбнулась дрожащими губами Дуня. – Полагаешь, я не помню, что он обещал на тебе жениться? Мариам усмехнулась. И будто не было ничего… Они снова расселись кружком. Обсуждая последний сданный экзамен. Гадая, кто и сколько набрал баллов, и хватит ли их, чтобы поступить. Потом речь, как всегда, перекинулась на платья, в которых девочки собирались пойти на выпускной. Парни демонстративно зевали. А девчонки наперебой расхваливали свой выбор. – Мне нравятся пуговички сзади. Правда, их много, и я понятия не имею, как буду их застегивать без помощи консультантов. – Попроси Краснова. Он с пуговичками хорошо управляется. Да, Семен? – не упустила случая поддеть Дуню Ветка. А та, не будучи святой, конечно, отреагировала, но далеко не так болезненно, как вначале. Теперь-то Дуня отчетливо понимала, отчего Ветка к ней цепляется. – С радостью, – сощурился Краснов, выдвигаясь чуть вперед, чтобы оградить Дуню от яда Сандаловой. – И что, её папочка будет не против? – Нет. В отличие от твоего, мой отец принимает мой выбор. И уважает его, – в кои веки Дуня выпустила когти. Семен, который того совершенно не ожидал, открыл рот. А потом откинул голову и тихо засмеялся. Дуня зависла на его преобразившемся счастливом лице. Кошкой потерлась носом о скулу. В животе, как всегда, в моменты такой близости, встрепенулись бабочки и, поднявшись ввысь, легонько защекотали крылышками. Пока они нежничали, не привыкшая проигрывать Ветка сжала кулаки. Она не могла понять, как эта мелкая уродка ее переиграла. – У меня платье от Веры Вонг! – посчитала нужным уточнить Ветка, – а у тебя, Юль? Что ты молчишь да молчишь? – А что сказать? Платье у меня с обычного рынка. А впрочем, я и в него не влезу. - Под взглядами всех присутствующих Юлька истерично захохотала, вскочила с подстилки и куда-то пошла, не разбирая дороги. Быков помчался за ней. До ребят донеслись обрывки их разговора с Карауловой. – Эй, Юль, ну ты чего? – Отвали! Это все из-за тебя! Все из-за тебя! Не-на-ви-жу-у-у-у… – Это просто нервы. Гормоны. И все такое. Это ничего… Ты, главное, осторожно. Ага? Не поранься. Учитывая то, что прямо сейчас Караулова сама лупила Быка, его слова звучали довольно странно. И ужасно… ужасно трогательно. В них было столько непрошибаемой какой-то абсолютной любви, что Юлька остановилась так же внезапно, как и на него налетела. Застыла, сжимая и разжимая кулаки. Очки съехали ей на нос, волосы растрепались. Она выглядела ужасно несчастной и одновременно с этим такой виноватой. – Прости, – прошептала она. – Да за что? Ну-ка перестань. – Прости, прости, прости… Ромка! – Ну, все! Все. |