Книга Мельничиха из Тихого Омута 2, страница 35 – Ната Лакомка

— Мне нужна хорошая дорога, — принялась перечислять я, загибая пальцы, — услуги плотника и кузнеца, чтобы переделать жернов и построить помещение для сушки. Зимой там надо будет поддерживать нужную температуру, чтобы производство не останавливалось ни на один день. Я одна смогла сделать за неделю десять таких листов, посчитайте, сколько они будут стоить на рынке, и смело умножайте на сотню.

— Сотня листов бумаги в неделю?! — поразился кто-то из гостей.

— И даже больше, если организовать бесперебойные поставки сырья, — пообещала я щедро. — Когда мы выйдем на постоянные рынки сбыта, станет ясно — нужны будут дополнительные работники или нет.

Я старалась говорить доходчиво, потому что сомневалась в деловой хватке графских знакомцев. Анна пыталась убеждать в нерентабельности бумажного дела, но её больше не слушали. Мужчин захватила картина баснословных доходов с нового дела.

— Всё очень хорошо, — произнёс графский гость — лысый, как камешек на берегу, и с хитрющей физиономией. — Но можно ли узнать поподробнее о самом процессе изготовления бумаги? Госпожа Анна говорит, вы используете грязь?..

— Узнать нельзя, — ответила я кокетливо. — Как вы понимаете, господа, секрет изготовления бумаги принадлежит мне, и я намерена держать его в тайне, чтобы защитить капиталы моего будущего партнера в этом, поистине, очень перспективном занятии. Когда поставим дело на поток, вы получите по десять монет на каждую вложенную монету. Это стоит того, не так ли?

От графа я уходила, загрузив в корзину не только экспериментальные образцы бумаги, но и расписки ото всех гостей и графа в придачу о предоставлении мне кредита в кузнечных лавках и лавке плотника.

Сев в повозку, я поставила корзину в ногах и накрыла её юбкой, чтобы ничего не потерять, и дёрнула поводья, понукая Лексуса отправиться в путь. Нам предстояло ещё заехать в деревню, чтобы забрать мясо, о покупке которого я договорилась на неделе.

Лексус развернулся к воротом без особого энтузиазма, и я от души обругала его, напомнив, что он сегодня ушел с мельницы без разрешения хозяйки, и даже не упирался.

— Думаете, он вас понимает? — Анна оказалась рядом, как из-под земли выскочила.

— Если надеетесь, что я вас подвезу, — сказала я холодно, — то зря. И ещё пожалуюсь судье на ваше самоуправство. Осёл — мой. И вы не имели никакого права его брать.

— Он такой же упрямый, как и вы, — кисло ответила она. — Что за представление вы тут устроили? Врали, что деньги потекут рекой… Вам не стыдно?

— Стыдно — у кого видно, — не осталась я в долгу. — А у меня всё пойдёт по плану, даже если такие гадины, как вы, будут вставать на пути.

Лексус, наконец, соизволил потянуть повозку к дороге, и затрусил с самым обиженным видом, явно рассчитывая на яблоко или кусок пирога.

— Собирайте вещички, и чтобы духу вашего не было на моей мельнице, — бросила я Анне через плечо. — Сегодня же.

— Не дождётесь, — сладко ответила она, скрестив на груди руки и глядя мне вслед. — Что там у нас сегодня на ужин, хозяюшка? Я хочу что-нибудь повкуснее противной рыбы, которую вы разделывали утром. Вы уж постарайтесь.

— Не дождёшься, — проворчала я, подгоняя осла.

Предатель-ослик трусил по дороге и лишь иногда печально и протяжно орал, а я всякий раз напоминала ему, что ни яблок, ни хлеба он не получит, потому что изменил мне с другой женщиной.

Вряд ли осёл меня понимал, но уши его повисли совсем уныло.

Я заехала на мельницу, чтобы оставить свитки бумаги и припрятать расписки — в копилочку к долговой расписке, написанной покойным мельником, проверила, как идут дела у мамаши Жо и работников, сжевала на ходу луковую питу, и погнала Лексуса в деревню, чтобы забрать обещанную телятину.

Признаться, мысли у меня были совсем не радостные. Мало было проблем на мельнице, так к ним ещё и добавилась Анна. И по сравнению с остальными страхами-неприятностями она была самым неприятным. Но как избавиться от приставучей женщины, я решительно не знала.

В Тихом Омуте было, как обычно, тихо и спокойно. Я доехала до дома старосты и получила говяжью голяшку — аккуратно завернутую в холстину, перетянутую верёвкой, чтобы легче было нести.

Пока я отсчитывала монеты, старостиха вынесла в большом тазу требуху — говяжий желудок, похожий на старую линялую тряпку.

Я задумчиво проводила женщину взглядом, и тут из-за угла дома в переулок вывернул судья верхом на чёрном коне.

— Субботнее приглашение в силе? — спросил Рейвен, поздоровавшись. — Вы обещали обед, хозяйка.

— Да, обещала, — кивнула я, думая об Анне. — Сегодня у нас суп…

— Римский? — оживился судья. — Римский суп? Со свёклой?

— Рыбный, — я посмотрела на него и усмехнулась.

Борщ в роли приворотного зелья действовал. Но сообщать Анне этот рецепт я точно не собиралась.

— Сегодня будет рыбный суп, — сказала я, укладывая телячью голяшку в повозку, — а завтра у нас свеженина…

Старостиха снова прошла мимо нас, и тут меня осенило.

— А вы любите рубец, господин Кроу? — спросила я, и даже ладошки зачесались, как мне захотелось поскорее получить этот крайне неаппетитный кусочек телячьей туши.

— Рубец? — переспросил судья. — А кто же его не любит?

— Тогда и завтра приходите, — пригласила я его и не сдержавшись хихикнула. — Будет вот такой рубец! — и я даже губами причмокнула, показывая, как будет вкусно.

Так была начата операция под секретным названием «Долой Анну». Правда, в этой операции участвовала я одна, ведь недаром она была засекречена.

Купленный рубец был загружен в повозку вместе с голяшкой, и мы с судьей отправились на мельницу, вполголоса обсуждая события в Тихом Омуте и строя догадки относительно того, кто виноват и что делать.

Рейвен очень предусмотрительно держался на расстоянии от моего осла и целоваться не лез, настороженно поглядывая на Лексуса всякий раз, когда он встряхивал лохматой челкой.

— Слышал, вы тут всех богатеев в свою веру обратили, — сказал Рейвен, когда мы уже подъезжали к мельнице. — Они вам, вроде как денег бессрочно ссудили?

— Есть такое, — сказала я, помахивая кнутом. — Я же вам говорила, что у меня грандиозные планы.

— Не прогорите, хозяйка? — спросил он с беспокойством. — Вы ещё с прежним долгом не расплатились, а уже набираете другие.

— У меня всё под контролем, — уверенно сказала я и снова подумала про Анну. — Ну… почти всё.

— Слушайте, — он взъерошил волосы, старательно подбирая слова, — я, конечно, далеко не Фуллартон, но у меня есть кое-какие сбережения… Если этого хватит…

— Хотите инвестировать капитал? — рассмеялась я.

— Что? — переспросил он, глядя на меня чёрными, как ежевика, глазами.