Книга Терновый король, страница 119 – Грегори Киз

– И святые, или сахто, после этого дают ему силу?

– Да, они дают нам дары для служения им. Разумеется, если мы этого достойны.

– А могу я… могу я пройти подобное посвящение? Могу ли я получить знание из этих книг?

– Если захочешь, – мягко заметил сакритор Берден. – У тебя есть все возможности. Если будешь учиться и посвятишь себя церкви, уверен, ты сможешь всего добиться и принести миру много пользы.

– Я даже не знаю, что сказать, – неуверенно начал Стивен.

– Как я уже говорил, твой отец одобрил бы такой выбор.

– Знаю, – ответил Стивен гораздо менее грустным тонем, чем когда сакритор упомянул его отца в первый раз.

Тайна окружающего мира возбудила воображение мальчика. Он был очарован призмой и преломленным ею светом, как будто сакритор Берден открыл ему неизвестную страну, такую же необычную и далекую, каким был пресловутый Хэдам, и одновременно столь же близкую, как всякий луч света.

Должно быть, Берден что-то прочел на лице юноши.

– Это нелегкий путь, – серьезным тоном произнес он. – Лишь избранные проходят его по собственной воле. Но, с другой стороны, он может быть очень увлекательным.

И в этот миг случилось так, что Стивен поверил старику. Это было истинное облегчение. Он не знал, смог бы перечить своему отцу, но теперь это было не нужно, потому что у него появился интерес. Он вспомнил, как сакритор Берден умел получать свет из воздуха, музыку – из камня, ловить рыбу на мелководье, где почти не случалось клева. Это были маленькие чудеса, над которыми даже никто не задумывается в повседневной жизни.

Но в необъятном и сложном мире должны существовать чудеса гораздо большего масштаба. Сколько вообще существовало дорог к святым местам? И были ли они все известны миру?

Возможно, быть священником вовсе не так уж плохо.

– Преподобный отец, я был бы не прочь попробовать, – преклонив голову, произнес Стивен. – Я хотел бы познать.

– Старому человеку всегда это приятно слышать, – кивнул ему в ответ сакритор. – Очень приятно. Не желаешь ли начать прямо сейчас?

– Сейчас?

– Да. Начнем с первого дара святого Декмануса. И пойдем по алфавиту.

Воспоминания Стивена прервал крик сойки, которая где-то под крышей нефа гонялась за другой птичкой, издающей громкие, жалобные звуки. Стивен горько улыбнулся. Сакритор Берден был добрым человеком, верующим и принципиальным. Фратекс Пелл тоже производил впечатление хорошего человека, хотя подчас немного сурового. Фратекс знал, что сделал Стивен, и тем не менее продолжал считать его достойным посвящения. Если за последние несколько месяцев Стивен и получил какие-нибудь уроки, то они сводились к тому, что не следует принимать все слишком всерьез и следовать собственным мыслям, иначе недолго попасть в беду. Кто он такой, если разобраться? Всего лишь послушник. Нет… он был доверенным сакритора Бердена. И вскоре станет доверенным фратекса Пелла.

Этот факт его вдохновлял, однако не давал покоя один вопрос: не мог ли сакритор Берден подразумевать, что в ярких цветах радуги заключается полоса чистой тьмы? Ему хотелось это узнать не столько из страха, сколько из любопытства.

Да, фратекс Пелл был уверен в том, что Стивен достоин посвящения. Но если этого недостаточно, то пусть его судьбу решит та великая непроявленная сила, которую люди величают святым Декманусом.

Пытаясь совладать с растревожившими его мыслями, Стивен встал на ноги и открыл деревянную дверь. На мгновение он засомневался, но, прочтя про себя молитву, набрался храбрости и вошел внутрь. Закрыв за собой дверь, он окунулся в беспросветный мрак.

Едва оказавшись внутри, Стивен достал трут, извлек с его помощью огонь и зажег белую свечу, которую прихватил с собой. Потом стал наблюдать за тем, как поднимается вверх струйка дыма.

Этот храм оказался довольно маленьким – Стивен едва не касался противоположных стенок расставленными в стороны руками, – а к тому же почти пустым. Кроме низенькой, на уровне коленей, каменной скамейки и алтаря, здесь ничего не было. За алтарем висел небольшой барельеф святого Декмануса, склонившегося над раскрытым свитком, в одной руке фонарь, а в другой – перо.

– Декманус эзум аиттис сахто фаамо тангинейс. Вос дадом, – произнес Стивен. – Декманус, проявление великой силы сахто, управляющей знанием, я вверяю себя твоей воле. Ты воплотил в себе силу написанного слова, – продолжал Стивен языком ритуальной службы. – Дал нам чернила и бумагу, и мы сумели сделать из них буквы. Явил собой тайну, силу и откровение письменного знания. И ныне ведешь нас из прошлого в будущее с помощью памяти наших отцов. И хранишь нашу веру в чистоте. Я отдаю себя твоей воле.

В мерцающем свете статуя святого, казалось, глядела на Стивена добрым, но насмешливым взглядом.

– Я отдаю себя твоей воле, – повторил Стивен уже едва слышно.

Половина свечи сгорела, и, следовательно, его время подошло к концу, но Стивен не ощущал никаких перемен. Вздохнув, он потянулся, чтобы потушить пламя большим и указательным пальцами руки.

Огонь зашипел и погас, однако Стивен вдруг почувствовал какое-то сомнение. Произошло что-то неправильное, но что именно, он понял только немного погодя. Дело в том, что он не ощутил не только огня, но даже физического прикосновения к фитилю.

Стивен потер пальцы и опять ничего не почувствовал. От кончиков пальцев до самого запястья рука была бесчувственна, как у призрака. Он начал всячески разминать ее до тех пор, пока ладонь не покраснела, но тщетно – с таким же успехом он мог щипать кусок жареного мяса.

Удивление Стивена вскоре сменилось ужасом и дикой паникой. Он выскочил из храма в просторную церковь. Упал на колени и стал издавать каркающие всхлипывания, пытаясь опорожнить и без того пустой желудок. Мертвая штуковина, которая прежде была его рукой, стала ему до тошноты омерзительна, и он безотчетно начал рыться в своем вещевом мешке, пока не нашел там небольшой топорик.

К этому времени Стивен впервые задал себе вопрос, зачем тот ему понадобился. Вытаращив обезумевшие глаза, он устремлял взгляд попеременно то на топор, то на свою бесчувственную руку. И ощущал себя при этом угодившим в капкан бобром, который собирался отгрызть лапу.

– О святые отцы, за что? – в отчаянии взвыл он.

В этот миг ему все стало ясно. Он отдал себя в руки святых, и те приняли его жертву.

Трясясь, он положил топор на место. Теперь, когда минута безумия осталась позади, Стивен не мог отрубить себе руку. Его все еще била дрожь, и время от времени он продолжал изрыгать желудочный сок. Он прилег на камень и, уставившись на струившийся через цветное стекло свет, дал волю слезам. Они лились ручьем до тех пор, пока к нему окончательно не вернулось присутствие духа. Лишь тогда Стивен встал на ноги, снова взял свечу и еще раз произнес молитву святому Декманусу, после чего, не оглядываясь назад, вошел во вторую дверь, за которой находился лес с единственной тропой.