Онлайн книга «Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов»
– А домой вернуться можешь? Мгновение помедлив, белка разводит лапы, плюхается на пол и шмыгает носом. На её глаза наворачиваются слёзы. Я так понимаю, это значит – не может вернуться домой. – Ах ты бедненький, – отставив чашки на столик, подхожу к белке. Он большой… и пахнет белкой. И Марк Аврелий на него не шипит и шкурку не топорщит, наоборот, тянется к большому зверю лапкой. Я же поглаживаю белку по вздрагивающему плечу. Слёзы стекают по огромной морде, и тогда я подаюсь вперёд, обнимаю мохнатого непонятного зверя. Он, утробно и жалобно взревев, обнимает меня и утыкается мордой в плечо. – Ы-ы, – подвывает он и удивительно тоненько всхлипывает. Гладя его по прижатым ушам, уверяю: – Ничего, всё как-нибудь наладится. Мы Санаду попросим, может, он что-нибудь придумает. Или Лавия, он вроде как научными изысканиями занимается. Или при следующем схождении попытаемся тебя обратно вернуть. Не переживай… Может, тебе тоже на учёбу ходить, чтобы не так скучно и одиноко было? Не знаю, понимает ли белка мои слова, но плач становится совсем тоненьким, каким-то детским. *** Собраться с духом. Потоптаться вокруг оранжереи, вдали от её тёплого света. Решить, что надо ещё немного собраться с духом и подобрать более правильные слова. Санаду повторяет этот цикл не первый раз. Впрочем, может, Вааразариз недовольство выплеснет на проявление нерешительности – уже будет польза от этих топтаний. Потому что слова для начала разговора и его продолжения у Санаду как-то не находятся, и созерцание ночной холодной пустоши красноречию не способствует. Находившись вокруг да около, Санаду направляется к стеклянной двери с кованым узором. Небрежно стучит костяшками пальцев по тёплой прозрачной поверхности. С той стороны, из кресла, за ним наблюдает Вааразариз, покачивает кубком. Санаду стучит. Вааразариз наблюдает за ним с хитрым прищуром. Принимая правила игры, Санаду стучит, меняя выражение лица с мученического недовольства на лёгкое раздражение и завершая всё хмурым мимическим выражением претензии. В этот момент Санаду за молодой внешностью Вааразариза и его небрежными соломенными лохмами отчётливо видит сварливого старика. Дёрнув уголком губ, Вааразариз кивком разрешает войти. Санаду открывает незапертую дверь в это царство тепла, света и цветов. Склоняет голову в намёке на почтительный поклон. А затем, ещё прежде, чем Вааразариз успевает что-то сказать, прямо с порога выдаёт: – Можно ли нивелировать воздействие кровной связи после третьей стадии объединения? Как на Земле говорят – с места в карьер. – Значит, всё же вы продолжили объединение, – Вааразариз заглядывает в кубок. – Да, – признаёт Санаду и закрывает за собой дверь. – Смело. И глупо. Санаду оглядывается в поисках ещё одного кресла. Вааразариз сварливо интересуется: – Неужели тебя не насторожил тот факт, что те, кто знает о возможности кровной связи, не делает для себя этого подобия драконьих избранных? Кресло припрятано в стороне за кустом роз, и Санаду отправляется туда, беззвучно ступая по каменным плитам. Может притянуть кресло телекинезом, но предпочитает пройтись. – Это глупое ограничение свободы и выбора, когда впереди – целая вечность, – продолжает сетовать Вааразариз. – Ты сам добровольно надел на себя кандалы. Спинку кресла Санаду берёт с превеликой осторожностью – боится непроизвольно сломать в порыве эмоций. Вааразариз наблюдает, как он возвращается к нему и ставит кресло рядом. – Санаду, зачем ты это сделал? Санаду тяжело опускается в кресло и… – Мне одиноко, – признаётся он. – Слишком одиноко. – Ну так не надо было становиться вампиром, если ты не можешь справиться с вечностью! – Меня не спрашивали! – огрызается Санаду. – Каждый год слабакам и скучающим даётся месяц на то, чтобы самому или на дуэли пресечь свою жизнь! – приподнимается в своём кресле Вааразариз и расправляет плечи. – Я не говорил, что хочу умереть, – Санаду облокачивается на подлокотник. – Да и развлечений мне пока хватает. – Ну да, вот со связью с этой теперь развлекаешься. – И это тоже, – грустно произносит Санаду. Ждёт продолжения выволочки. Но Вааразариз только вздыхает с сопением да отпивает из кубка. Дав ему поразмыслить и, как Санаду предполагает, мысленно его отругать, он спрашивает: – Мне теперь от Мары бегать, пока связь сама не истончиться или есть способы защититься от этого воздействия? – Ну ты же так хотел связи, чего не радуешься-то? – хмыкает Вааразариз и снова отпивает из кубка. – Да как-то не хочется попасть на крючок к Неспящим. – Мда, – Вааразариз скептически его оглядывает. – Не будь ты архивампиром и главой кантона, это было бы даже забавно. – Так способ есть? Ты старше всех, в твои времена о связи знали больше? У Санаду даже сердце замирает – так он хочет и боится ответа на свой вопрос. Ещё раз оглядев его, покачав головой, Вааразариз немного обмякает в кресле, покачивает кубок. – Помнишь ту девушку, Никалаэду, которую мы с тобой обратили? Санаду исподволь косится на Вааразариза: как можно забыть о событиях этого года? Или это фигура речи? Или у Вааразариза уже плохо с памятью, и события путаются? – Помню, – отвечает Санаду. – Пей её кровь каждый день. Совсем чуть-чуть, буквально пару капель. Это помешает формированию связи при встрече с Марабелл. – Но так я буду связываться с Никой, острее её чувствовать. И я этого не хочу. – Её обращал не только ты, моя кровь в ней замедлит процесс связывания. К тому же я не предлагаю доводить дело до конца. Но пока ты пьёшь её кровь или кровь любой другой обращённой тобой девушки, третья фаза связи с Марабелл не сможет завершиться. – А Мара это почувствует? – Всё зависит от её осведомлённости о нюансах связи. Если не знает наверняка, отсутствие признаков вашей фазы может посчитать следствием долгой разлуки. Но я бы на твоём месте постарался просто с ней не встречаться. Мы не знаем глав ордена Неспящих, среди них может оказаться вампир более древний и информированный, чем я. У них о связи может быть больше сведений, чем даже у меня. – Получается, и на третьем этапе ещё можно начать формирование другой связи? Вааразариз медленно поворачивает к нему голову: |