Онлайн книга «Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов»
Санаду кривит губы. Эзалон продолжает увещевать: – Разве тебе не интересен этот случай? – Нет, – откровенно лжёт Санаду. – Это твоя обязанность. Санаду резко садится. Скулы его заостряются, обозначаются клыки, а глаза кажутся чернее. – Она рыжая. Изящная, красивая девушка со спонтанным абсолютным щитом. Рыжая, – он резко поднимается. – Я не буду с ней заниматься. Ни индивидуально. Ни в группе. Ни за что! Несколько мгновений Эзалон смотрит на него расширенными глазами. Затем опускает взгляд: – Хорошо, мы что-нибудь придумаем, как-нибудь это решим… Молчит ещё некоторое время, пока Санаду деланно перебирает листы, просматривая новые, три дня назад доставленные из типографии бланки, в которых Санаду и Эзалон числятся соректорами вместо ушедшего ректора Дегона. «Надо было сделать очередной перерыв в преподавании», – запоздало думает Санаду, но контракт уже подписан. Он оглядывается на диван: не получается у него в депрессии лежать. Да и как лежать, если он до сих пор чувствует лёгкость Клеопатры на своих руках и тепло её кожи кончиками пальцев. Помнит, как менялся оттенок рыжих волос в зависимости от смены освещения. Он подносит стул ближе к столу Эзалона и усаживается с бланками, телекинезом притягивает пачку чистых листов, чтобы заклинаниями скопировать бланки. Эзалон исподволь на него поглядывает: – Кстати, ты академический кристалл хорошо запечатал? Все защитные чары активировал? – Разумеется!.. Как будто это поможет, если Валерия о нём вспомнит. – Надеюсь, не вспомнит, – вздыхает Эзалон о недополученной выгоде и расходах на охрану. – Перепрятать бы кристалл. Закопать поглубже. Обезопасить. – Не поможет, – Санаду пытается переключиться на разговор и дела Академии, выдворить ненужные мысли и ощущения из памяти. – Если желание очень сильное, ему ничто не помешает. – О девушке ты, надеюсь, позаботился? – Нет, бросил в зале инициации, – Санаду берётся за перо и, поймав недоуменный взгляд Эзалона, признаётся. – Целительнице показал и поручил Нике. – Уверен, что это хорошая идея? – сомневается Эзалон: последнее время она постоянно витает в облаках и допускает ошибки, Эзалон бы ей ничего ответственного не поручил. Санаду, как это с ним часто бывает, предпочитает понять вопрос неправильно: – Ну, за Нику я спокоен: она морально подготовлена к жительницам Терры. Тоже рыжая. И Клеопатра обещала её не домогаться. А даже если начнёт, уверен – Ника отобьётся. – Терра… Новая девушка с Терры?! – округляет глаза Эзалон. – Да, была у нас девочка-белочка* с Терры, – Санаду тяжко вздыхает, – а теперь с Терры девочка с белочкой. Поняв, что Санаду абсолютно серьёзен, Эзалон хватается сначала за голову, а затем за сердце. *** Длинные-длинные рукава смирительной рубашки накручиваются вокруг меня, всё растут и растут – до бесконечности, превращая меня из приличной спеленованной психбольной в какой-то клубок. Сразу понятно – сон. Да и в белой пустоте со мной висит Марк Аврелий в такой же смирительной рубашке. А на белок смирительные рубашки не надевают – я точно знаю. Пора просыпаться. Волевое усилие позволяет ощутить тело, окутанное чем-то мягким. С ощущением тела возвращается способность им управлять. Открываю глаза. Ну что ж. Для комнаты моего общежития здесь неоправданно роскошно. Для палаты государственной больницы – тем более. Шёлковые красные обои, две кровати с бархатными балдахинами (на одной лежу я, на другой читает длинное письмо заплаканная бледнющая рыжая девушка в старомодном платье). И хотя интерьер оформлен в дворцовом стиле, комната невелика. Тут же расположен обеденный стол, зона для готовки возле окна. Золочёная софа втиснута чудом. Но в целом – стильно. Так вот ты какой, магический мир! А я связана по рукам и ногам. Уж попала, так попала… Переноска с Марком Аврелием – на стуле рядом. В темноте за решёткой посверкивают две пары глаз. Две пары?! Моргаю и снова вглядываюсь в сумрак: одна пара глаз. Привидится же! Рыжая страдалица томно вздыхает на соседней кровати. Беззвучно шевеля губами, гладит кремовую бумагу письма. Утирает слёзы. Шмыгает носом. Хорошо, я стрессоустойчивая, семьёй ко всякому подготовленная – в истерику не впадаю. А хочется. Начинаю вежливо: – Извини… Девушка аж до балдахина подскакивает. Буквально. Она ненормально бледная. С красноватыми отсветами в глазах и маленькими вампирскими клыками. – Извини, что отвлекаю, – продолжаю я. – Не могла бы ты меня развязать? Неудобно лежать. Ноги затекли и вообще… – Прости-и-и! – девушка придавливает письмо к груди размера так седьмого. – Я забыла тебя развязать! Слёзы льются по её щекам. Взгляд виноватый. – Да ладно, со всеми бывает, – стрессоустойчиво соглашаюсь я. – Ты, главное, меня сейчас развяжи. – Ах, да! – подскакивает она. – Это целебный кокон, обеспечивающий все нужды. Но ты в себя пришла, теперь он растает сам. Девушка отходит к столу в углу за софой и убирает письмо в толстую кожаную папку с сердечками на уголках: – Я же собиралась, должна была снять заранее! Но ты не закричала – это хорошо: значит, ничего страшного. Ну это смотря с какой стороны посмотреть. Я бы лучше очнулась свободной. Папку девушка бережно убирает в стол. Среди письменных принадлежностей там торчат перья. Вот рыжему хвостатому радости будет. Если нас выпустят. Марк Аврелий раздражённо стрекочет в переноске, суёт мордочку между прутьями. Заперли бедненького, не дают свой порядок в комнате навести. Путы «кокона» разогреваются и сжимаются. Внезапно тают, оставляя меня в джинсах, майке и носках-белочках. |