Книга Два билета из декрета, страница 42 – Каролина Шевцова

Вот и сегодня он задерживался на работе, а на помощь мне пришла Анфиса, которая и платье застегнет, и стрелки ровно накрасит, и с детьми до вечера посидит.  Не все герои носят плащи, некоторые гарцуют в кожаных шортиках и ангоровом свитере с гигантской косметичкой наперевес.

- Ты чего молчишь? – нетерпеливо заерзала подруга.

Я крутилась перед зеркалом, со всех сторон любуюсь неестественными, но очень уж красивыми очертаниями своей новой фигуры. И хоть я была благодарна женщинам двадцатого века за брюки, право голоса и возможность уйти от неверного мужа не в закат, а в развод, но вот корсеты… их же можно было  оставить, в самом деле!

- А я сидеть смогу? Если нет, то не страшно, буду загадочно крутить задом у стеночки.

- Попробуй, - хмыкнула Фиса.

Я осторожно опустилась на краешек кровати и ахнула. Мне и стоится, и сидится, и даже бокал шампанского можно поместить в тот скукоженный инжир, в который теперь превратился мой желудок. Просто чудеса!

- Фисочка, а как ты снимаешь перед ухажером эти корсеты? Эйсвентура из бегемота более изящно вылезал, чем я из него.

- А я не снимаю. Это одежда для… кекса, Яна, - подруга многозначительно перевела взгляд на Варьку.

- Кексики? – тут же отозвалась дочь. - Люблю кексы. Мама, будут кексы? А конфеты будут?

- Я бы заказал пиццу, - по-деловому отозвался старшенький из своего угла.

- Так, в сад! Все в сад, - я вскинула руки и постаралась собрать в охапку двоих сопротивляющихся киндер-сюрпризов, чтобы наконец-то поговорить с подругой наедине. Хохочущая Варя скривила мордочку, едва оказавшись в своей комнате, так что я очень непедагогично пообещала накормить их сладостями до диатезной комы с кариозными последствиями, если они организуют нам полчаса тишины.

Когда я вернулась обратно, Анфиса отпаривала висевшее на вешалке алое волшебство. Платье было восхитительным, и сейчас я считала оправданным каждый вложенный в него рубль. Буду ли я носить его дальше? Едва ли. Почувствую ли себя красивой и желанной? О да. Внутри что-то радостно защекотало ребра, надеюсь, это было предвкушение праздника, а не рвущиеся из оков легкие, сдавленные жестким корсетом.

- Фиска-маромойка, надеюсь, ты постирала бельишко, прежде чем нести его мне? Для секса она его надевает, развратный ты женщин.

- Лучше, - хохотнула подруга, - он вообще новенький. У меня несколько корсетов, последние заказывала по своим меркам, а этот так… фабричный. Ты, если хочешь, можешь себе оставить.

- Спрашиваешь! - обрадовалась я и высыпала на кровать содержимое двух наших косметичек. Внутри меня все искрилось от радостного возбуждения, казалось, я перенеслась на двадцать лет назад, в лагерь «Восход» под Лоо, и мы с подружкой сейчас будем краситься на дискотеку, куда я надену самую крутую, купленную мамой на рынке, юбку из вареной джинсы и футболку с ДиКаприо.

Только вместо разноцветных теней у меня была лимитированная палетка Диор, сами догадайтесь чья. Даю подсказку: начинается на «Ан», заканчивается на «Фиса». А вместо синей туши для волос – конусная плойка, чтобы сделать мягкие голливудские волны.

- Слушай, а вот просто голое тело под одеялом – это уже совсем не канает, обязательно нужны костюмы? -  как бы между прочим спросила я.

- Кому как, мне, к примеру, нужны. Главное, чтобы ты сама себя хотела.

- Ага. Видимо, отсюда растут ножки у наших проблем.

- У вас есть проблемы?

Я скосила глаза к носу и вытащила язык, демонстрируя крайнюю степень ошаления.

- А ты загляни в комод. Там мой костюм медсестры, Олег купил. Можешь полюбоваться, как низко я пала. До дешевого полиэстера и китайских стразинок.

- Не хочу я ни на что любоваться, - тихо сказала подруга, колдуя над моим лицом. Бронзер, скульптор, пудра, тональная основа и еще какие-то разновидности штукатурки. Готова поспорить, Микеланджело со своим Давидом был просто дилетантом-задохликом по сравнению с 30-летней женщиной, которая каждое утро вынуждена лепить искусство из морщинистого блина, содранного с подушки.

Через секунду Фиса засунула мне в рот ушную палочку и что-то стерла с глаз: видимо, стрелка стала показывать неверное направление. Мне нравились стрелки, но собственные получались кривыми и неровными. Благодарность за то, что подруга помогает в подготовке к корпоративу, просто лезла из всех отверстий, так что я наклонилась вперед и  чмокнула Анфису в щеку.

- Тихо, дурко, мы еще тон не закрепили, ты все смажешь, - отмахнулась от моей нежности Фиса. - Слушай, тени точно сиреневые? – Я кивнула. – Ну как знаешь, какая-то кукла Барби получается. Ты будешь куклой?

- Сломанной, - тихо пошутила в ответ. Я чувствовала, что выгляжу иначе, – возможно, именно так, как представлял меня Олег, – и испытывала неконтролируемое злорадство, что именно он ничего и не увидит. Все это предназначалось для одного только зрителя – и им, увы, был не муж.

Никто из нас не улыбнулся от грустной шутки.

Отстранившись, Анфиса с видом безумного художника рассматривала мое новое лицо, которое нарисовала поверх старого, и, судя по тому, как кривились ее губы, подруга хотела что-то сказать.

- Если бы подготовилась так для ужина с Олегом, он бы тогда не ушел один.

- Понимаю, - осторожно кивнула в ответ, не уверенная, хочу ли продолжать неприятную для меня тему.

- И усугубляешь. Он так и не увидит тебя такой… красивой.

- Это маска, Фис. Ты же понимаешь, все это: и макияж, и корсет, и туфли на шпильках – маска.

- Ради любимого не грех носить маску. Тебе хотя бы есть, для кого это делать, - сухо произнесла она и отвернулась, чтобы убрать косметику в свой чемоданчик.

- То есть ты бы смогла играть роль? Если бы твой мужчина видел тебя в другом образе, ты бы ему потакала и наряжалась так каждый раз?

- Разумеется. Такая моя натура.

- Ну, это понятно. И очень удобно, если ему нравится такое. А если он, к примеру, хочет видеть тебя в закрытой ситцевой рубашке в мелкий голубенький цветочек?

- Никто не хочет, - прыснула Анфиса.

- А твой захотел. Именно так у него все дымится, но стоит тебе надеть свои вот эти шортики Лары Крофт – и на часах опять полшестого.

- Я найду другие образы, если надо.

- Да ему не надо, Фис. Ну любит человек страшные ночные рубашки, как из роддома. Может, он у тебя всю жизнь гинекологом мечтал стать, вот и создает в спальне родильную палату. И потом, какие образы ты подберешь с полностью выбритой головой?

- Что?! Это еще зачем?

- Как зачем, ради любви. Он у тебя несостоявшийся гинеколог и ортодоксальный иудей, перед свадьбой попросил сбрить волосы.

- Что, даже брови и там? – она в ужасе ткнула пальчиком мне в то самое.

- Там оставь, - милостиво разрешила я, - впрочем, Изольду он твою тоже не увидит, потому что акт, с позволения сказать, коитуса совершается редко, в темноте и через дырку в простыне.