Онлайн книга «Большое собрание сочинений в одной книге»
|
Вот так я рассуждал, развязывая бинты на руках, ни на кого не глядя: неохота было мне ни с кем разговаривать, да и меня никто не спрашивал ни о чем. Гвалт в раздевалке стоял идиотский, перепутали вроде, какой паре на ринг выходить, о чем-то, в общем, спорили. Орали: «Следующая пара! Следующая пара!» А несколько человек кричали в ответ: «Мы следующая пара! Мы следующая пара!» Полная неразбериха. Базар какой-то устроили, тьфу! Я плюнул, и плевок был с кровью, пожалуйста, прелесть! Смешно все-таки так рваться этим парам, чтобы им вот так губы в кровь разбивали… А ведь я все по-другому представлял. Я выхожу на белый квадрат во всем белом, с черным поясом. Весь в свету, красавец, каких мало. «Талантливые растут ребята…» Слова тренера вертятся у меня в голове. Любит он повторять, что сейчас кругом растут талантливые, отважные ребята. Интересно все-таки, насколько тот талантливый, который в том углу стоит? Неужто все такие талантливые, как тренер считает? Талантливая молодежь… Талантливая молодежь… Отважная… А раз талантливая молодежь – я самый яркий ее представитель! Спортивная злость у меня есть – сто раз подмечалось. А талант разве во мне не подмечали? Талант не подмечали – способность подмечали. Смелость подмечали. А какая разница, в конце концов! Талантливый человек и есть способный человек. Выходит, способный человек – неталантливый человек, что ли?.. Бьет гонг! Бросаюсь, нет, кидаюсь словно вихрь! Апперкот! Хук! Свинг! Еще косой! Косыми! Так! Короткими косыми! Провожу серию на уровне Карпантье… Небрежно сажусь в свой угол, не споласкиваю горло, пусть он там споласкивает свое горло. Я мотаю головой тренеру, мол, совершенно ни к чему мне споласкивать горло, и вообще, разные советы и разные там помощники мне ни к чему. Новые растут чемпионы, талантливые ребята, отличная молодежь… Мужественное у меня лицо в это время. Я представляю, какое у меня мужественное лицо! В этот момент меня бы сфотографировать – отличная бы получилась фотография! Со всех сторон бы нащелкать, кому угодно можно будет подарить… А дальше идет как по маслу. Еще несколько блестящих серий на уровне Карпантье – какой способный человек! Чудовищно способный человек! Талант из него так и прет, столько таланта в одном человеке!!! Все охают – а как же! «Смотрите, как он ходит! Карпантье, пружинисто, как Карпантье! Вылитый Карпантье, вы только посмотрите!» Бью справа, слева, снизу! Делаю нырок на уровне… Свист, гиканье – еще бы! Бью с нырка, бью слева, справа, слева. Как в кино, ей-богу! Я даже не смотрю, как он валится. Красиво, когда после точного удара поворачиваешься и идешь в нейтральный угол, уверенный в точном ударе. Мой противник сползает с канатов (снимать, снимать немедленно этот момент!). А я покручиваю перчаткой, подняв руку вверх, и смотрю на всех из-под клока волос: я приветствую вас! Я приветствую!.. Талантливая молодежь… Судья поднимает мою руку высоко… Все позади. Все кончилось. Но по-другому. Я избит. …Я сматывал бинты. Оставлю их на память. Повешу на гвоздик. Буду вспоминать. Пусть себе висят на гвоздике. В это время входит в раздевалку Ислам Исламович своей танцующей походкой и улыбается, не вовремя, главное. – Жарко! – говорит он. – Хорошо! Ему жарко, что ли? А он ко мне совсем близко подошел и говорит: – Ну как, жарко? – Это вы мне? – спрашиваю. – Ну и гадость мне попадается! – говорит. – Это вы мне? – спрашиваю. – И откуда мне такие попадаются? (Его любимое выражение.) – Не беспокойтесь, – говорю, – больше вы меня не увидите! Он чуть не взвыл: – Все время мне такие попадаются! – Отстаньте, – говорю, – от меня, я вас не трогаю, и вы меня не трогайте… – Нет, буду трогать! – говорит. Я считал, он меня за проигрыш ругает, а он, значит, понял, что я сбежать собираюсь, он к таким вещам тонкое чутье имел, вот за это он меня и ругал. – Испугался, значит? Так? Да? Испугался? – Ничего я не испугался, просто мне не нравится, когда мне морду бьют. Меня, простите, это не устраивает. – А ты бы нагнулся, вот чудак! Я зло на него посмотрел: издеваться надо мной нечего! – Больше мне нагибаться не придется, – говорю. – Ты серьезно задумал? – Вы о чем? – Бросать меня задумал? – А вы при чем? Он хлопнул кулаком о ладонь с силой (его любимый жест) и как заорет: – Какого черта мне такие попадаются?! – Как будто у него горе какое, странный тоже! Фигура что надо, форменный тяжеловес, а голосок тоненький, полное несоответствие. – Ну ладно, – говорю, – вы не волнуйтесь… Ведь я же проиграл, чего вам волноваться? – Ну и балбес! – Ругаться он любил. – Охламон! Ну что тебе сказать? Ты имеешь человеческую голову или нет? – Если я эти занятия продолжу, – сказал я, – башка моя вряд ли будет человеческой. – Ну и балбес! – сказал он. – Нечего оскорблять, – сказал я, – хватит! Не имеете права оскорблять! Он сел рядом. Лицо у него было такое, словно он вот-вот умрет. – Да кто же тебя оскорбляет, милый ты мой человек? Я тебя оскорбляю? Ну и балбес! Люблю ведь вас всех, дурья твоя голова. Болею за вас, как за сыновей родных. Свои ведь все… (Тоже его любимое – всех своими называть, в первый день занятий всех своими начал называть.) Свой крепкий коллектив, отважные ребята… – опять он заныл своим тоненьким голоском, заведет теперь эту шарманку надолго. – Да ну вас. – Я махнул рукой. Голова у меня здорово гудела, все тело ныло, верхнюю губу потрогал – зверски она все-таки распухла. А он обиделся, что рукой я на него махнул. – Ты мне не махай! – говорит. – Тоже мне размахался! Там бы и махал… И я снова рукой махнул – мол, отстань ты от меня, бога ради, неохота слушать. Я думал, уйдет, а он мне в самое ухо шепотом: – Талантливые ведь растут ребята… – Это я талантливый? – И правая-то у тебя от-лич-ная… – Он даже зажмурился. – Ладно, – сказал я, – ладно. Была бы она у меня отличная, я бы не проиграл, вот что мне кажется… – Вот так возишься, – сказал он своим плаксивым голосом, – полздоровья отдаешь, а они у тебя вторую половину тоже забирают… – Раз я проиграл… – начал я. Он встал и вышел. Как мне показалось, на глаза даже слезы навернулись. От него вполне можно было такого ожидать. Расстроился. Мое дело: хочу – занимаюсь, хочу – не занимаюсь! Тоже мне! Сижу со своим паршивым настроением, гляжу на стенку, а там плакаты: клоуны, слоны, медведи… Елки-палки, всю стену залепили!.. Смотал бинты покруче, сунул их в карман, еще раз сплюнул. |