Онлайн книга «Большое собрание сочинений в одной книге»
|
– Гнус он! – сказал я. – Гад! Они как по команде посмотрели на меня. – Ведь он ваш дядя! – Никакой он мне не дядя! – А кто же он? – Жулик! Они переглянулись. – Он всегда был нечистоплотен, ваш дядя… – Никакой он мне не дядя. Нагородил я тогда с бухты-барахты, а зачем – и сам не пойму. Взял да и нагородил. А сейчас вот перед вами стыдно. Гад он. Больше он никто. – Чем же он вас обидел? – Не дядя он мне, не родственник, понимаете, а просто я у него работал, частная лавочка, неохота объяснять… – Вы уж объясните, раз начали, – сказала Катя. – Никто у него не заседает, никого он не принимает, про министров вам наврал, про все… – Паша, ты смотри, а мы с тобой как были дураками, так и останемся. Дурачит нас любой, а мы туда же, рты раскрыли, мальчишка нас обвел вокруг пальца… – Зачем же вы нас дезинформировали? – спросил Картошин строго. – А я и сам не знаю, захотелось поболтать. Вышли к реке Гянджинке. Постояли. Широкое русло почти высохло. Спустились вниз, пошли по руслу. Под ногами чиркали камни. Проносились ласточки. – Когда-нибудь речка разливается по всему руслу или всегда так мало течет? – спросил я. – Особенно она не разливается, – сказал Картошин, – хотя воды бывает больше. – Ну а насколько больше? – Немного больше, немного меньше, но в принципе на все русло ее никогда не хватает. – А почему? – Ах, откуда мы знаем! – сказала Катя. – А я думал, вы знаете. – Послушайте, почему мы должны знать, как вы думаете? – сказала Катя немного раздраженно. – Потому что вы здесь живете. – Живем, а дальше что? – Вы же видите речку. – Вы опять, наверное, дурака валяете, или как вас понять? – Нисколько, просто мне интересно знать: разливается речка по всему руслу когда-нибудь или нет. – А зачем вам это? – Интересно. – Вы меня извините, но, может быть, это бокс на вас так дурашливо действует? Вы задаете никчемные вопросы, но в то же время дураком вас не назовешь. – Что же странного в моем вопросе? Если я хочу знать про речку, значит, в этом что-то странное? Предположим, вы не знаете, разливается она или нет, то так и скажите, что не знаете. Широченное русло, а речушка малюсенькая… – Ах, отстаньте! – Катя поправила волосы, и взгляд ее устремился вдаль. – Вы лучше расскажите о вашем лжедяде, чем приставать к нам с речкой. На какой-то момент они вдруг опять показались мне теми же, заслуживающими подначки, но у них были открытые лица и любопытство открытое, хотелось им ясности – только и всего. – Я вам уже сказал, что он гнус. Не отдал мне долг. Сбежал, как трусливая собака, и никакой он мне не дядя. – Он был вам должен? – Представьте, был мне должен. – Мне не хотелось объяснять. – Он у вас занял? – Занял. – А откуда у вас деньги, простите? Я развернул газету со статьей о боксе. – А откуда у меня удар, вы не спросили? – Боксом вы заработать не могли. В ваши годы вы нигде не могли заработать много денег. – Нигде не могли, – сказал молчавший до сих пор Картошин. – У него я их и заработал, – сказал я нехотя. – Если бы я его встретил, я двинул бы ему в солнечное сплетение, чтоб он знал, как обманывать и не платить за работу, но он сбежал… – Что за работа? – спросил Картошин. – Делали одну продукцию, – сказал я. – Я вам объяснял: частная лавочка. – Не нужно работать в частных лавочках, – сказал Картошин, – и поделом вам. Молодой здоровый человек, в добровольном спортивном обществе, и пробавляется частной лавочкой, куда годится! Вы подумали? – Я хотел заработать деньги, что плохого? – Ну, вы их заработали? – Заработал. – Где они? – Как где? – Ну, где ваши заработанные в лавочке деньги? Где? – Я же вам объясняю: он сбежал. – Значит, вы их не получили? – Ясно, не получил. – Значит, ничего не заработали? – Выходит, нет. – А знаете почему? Закономерно! Изготовляя продукцию в частной лавочке в нашем обществе, вы неминуемо заработали на орехи! – Он засмеялся. – Не надоело вам читать мне нравоучения? – сказал я. – Вам-то что? – Вот то-то и оно, – сказал он. – Хотят полегче, противно, Катюша. – Отстань, Паша, – сказала Катя. – Куда же он сбежал? – спросил Картошин. – Сбежал из дому. Смылся. – А жена? – спросила Катя. – У родственничков его торчит, как он выражается. – Похоже на него, – сказал Картошин. – Он всегда вовремя смывался. Всячески жульничал, изворачивался как мог. Пускался на различные аферы, насколько я его знаю. Помнишь, Катя, он продал стулья нашего факультета? – Да, это был трюк! – Продал стулья факультета? – удивился я. – В один прекрасный вечерок, после занятий, подъезжает машина, все стулья спокойненько перетаскивают в грузовик и увозят в неизвестном направлении. Являются студенты на другой день – ни одного стула, никому и в голову не пришло, что его работа. По подложной бумаге выдали стулья, без всякой задержки. Удивлению не было конца. – А потом, потом? – Теперь вы нас будете допытывать? – А как потом узнали? – Длинная история. Сам толком не в курсе. За эту махинацию его исключили. Непонятным образом увернулся от суда, – кажется, родственники жены имели связи, в этом роде. Легко отделался. Как я понимаю, и сейчас не собирается расставаться с махинацией, из вашего разговора. – Меня он надул очень ловко, – сказал я. – Вы думаете, он только вас надул? После отъезда присылает письмо, расписывает свое тяжелое положение, просит одолжить денег. У самих скоро прибавление семейства, забот по горло, но посылаем из скромных сбережений, и ни слуху ни духу… – Да разве ему можно посылать! – Не без вашей помощи, так расписали, огорошили людей, мы за него порадовались… – Васю надул, – сказал я, – супермена… – Ах, тех… Ну, при случае они его надуют, о них вы не беспокойтесь. |