Онлайн книга «Королевская лилия»
|
– Депутата мы проверяли. В принципе ничего, кроме того, что выяснила ФСБ, когда он избирался, не нашли. Может, свежие дела? – Может, и свежие. Посмотрите там повнимательнее. Что-то есть обязательно. Следы – лишнее подтверждение, что это убийство, а не просто бытовая ссора с печальными последствиями. Кто-то приехал специально, чтобы убить. – Мне тоже так кажется, Алексей Петрович. Жаль, пока не можем этого гада вычислить. Но еще не вечер. – Вот именно. Не вечер. Округин убрал телефон в карман штанов и собрал пожитки. Хватит в конце концов в мокрых трусах по берегу дефилировать. – Уже уходите? Алексей недоуменно обернулся и увидел Анжелу, возлежащую на шезлонге. А эту откуда принесло? Слышала она разговор или нет? Анжела была в бикини, с трудом скрывающем ее прелести, и почему-то в красных босоножках. Их-то чего не сняла, раз скинула все остальное? – Доброе утро, Анжела. А вас разве не заставили помогать к празднику готовиться? Она рассмеялась: – Ну что вы, разве меня можно заставить… Я делаю только то, что хочу. Это точно. Не поспоришь. – Так вы, Анжела, позагорать решили? Погода вроде не совсем подходящая? – Ерунда. После дождя свет солнца рассеянный, а потому безопасный для кожи. Проверить не хотите? – Честно говоря, мне пора уходить. Обещал Аркадию помочь. Анжела привстала на шезлонге. Тоненькая бретелька лифчика сползла с плеча, открыв грудь еще больше. – Полно, Алексей. Я же вижу, вы совсем не против… отдохнуть немного. Округина прямо затошнило от такой откровенности. Взять бы эту Анжелу да выпороть! Солдатским ремнем по голой попе! – Знаете, Анжела, напрасно вы так оголились. Погода промозглая, можете легко простудиться. Нос распухнет, чего доброго, сопли потекут. Испортите всем аппетит. Повернувшись к одалиске спиной, Алексей пошел к своей избушке. Сзади крикнули что-то нецензурное, но ему было все равно. Когда он, переодевшись в сухое, отправился трудиться в поте лица, Анжелы на берегу уже не было. Может, дошло, наконец, хоть что-нибудь? Нет, вряд ли. Подобные ей особи женского пола не меняются. Как у таких вообще могут рождаться дети? Их надо стерилизовать при наступлении детородного возраста. Повезло еще, что рядом с ее ребенком оказался Владимир. Вот кто был рожден, чтобы стать отцом. Настоящим, преданным, любящим. Округин ожидал увидеть на поляне под вязом суету, но кроме сидящей в тени на лавочке Альбины там никого не было. Он уже хотел было поинтересоваться у депутатши, куда все подевались, но вовремя вспомнил, что по причине своего плебейского происхождения, а также принадлежности к семье простого сторожа он у нее не в чести, и прошел мимо. Аркадий обнаружился за штабелями досок. Он просто курил, сидя в тенечке. – Я думал, тут народ кровь мешками проливает, а у вас тишь да гладь, – сказал Алексей, присаживаясь неподалеку. – Да все готово в принципе. Зинаида только никак не остановится. Хочет, чтобы все было идеальней идеального. – Наверное, отличницей в школе была? – Как ты догадался? – спросил Аркадий. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. – Женщины – это что-то! Честно говоря, я сбежал от них. – Да я уж понял. Может, в самом деле помощь нужна? Аркадий приободрился: – Слушай, сходи в дом за шваброй. – За чем? – Понимаешь, они так полы мыли, что у швабры ручка сломалась. Принеси, я другую приделаю. – Ладно. Алексей поднялся. – Только на глаза им не попадайся. Они буйные чего-то с самого утра. – Постараюсь. Алексей прошел вдоль пристройки и, поднявшись на крыльцо, постучал. Ему никто не ответил, и он вошел в дом. В коридоре, который обычно в русских избах не отапливается, было прохладно. За дверью слышались голоса, но тут было тихо, только урчали, работая, два холодильника. Неизвестно зачем Округин заглянул в один из них. Надо же! Он считал, что подготовка к юбилею старушки идет ни шатко, ни валко, и все только и делают, что ничего не делают. Оказывается, незаметно для чужих глаз готовились какие-то рулеты, варился холодец, резались овощи для салатов, тушилась картошка, жарилась рыба. Все это уже готовое заполняло холодильник снизу доверху. Снедаемый любопытством, а пуще – голодом, он заглянул во второй. Там в трех больших кастрюлях мариновалось мясо. Ого! Значит, к обеду будут еще гости, кроме членов семьи? Или они неделю гулять собираются? Из двери, ведущей в жилую часть дома, выскочила Оля и чуть не сбила его с ног. – Алексей Петрович, пойдемте скорее отсюда, нас могут услышать! Она потянула его к выходу. Округин не успел даже рта раскрыть, как оранжевый заяц вытолкал его за дверь и там выпалил: – Олежку вчера позвали в ФСБ и там… там… Оля задохнулась от волнения: – Вручили медаль за спасение утопающих? – Нет! Что вы! Его допрашивал генерал! – Прям целый генерал? – Их двое было! Целых два часа! Олежка вернулся без лица вообще! – А лицо там оставил? – Алексей Петрович! Здесь нет ничего смешного! Олежка в шоке! Ничего не ест и не пьет! Родителям сказал, что отравился, а сам со страху корчится! Тех, кто нам наркотики выдавал, арестовали! Тех, кто им выдавал, говорят, тоже! Олежка боится, что его посадят, а отца с работы попрут! – Это хорошо, что он за отца переживает. Лучше поздно, чем никогда. У Оли глаза вылезли из орбит: – Как поздно? Уже поздно? Вы же говорили, что все обойдется! Что нам ничего не будет! Округин почувствовал, что устал от восклицательных предложений. Он взял Олю за руку и повел подальше от дома, за елки. Здесь все ходят за елки. Может, там в самом деле лучше? – Послушайте, Ольга Аркадьевна, – сказал он официальным голосом и повернул зайца к себе лицом. – Хватит играть в игры. Я же говорил вам – пора взрослеть. Что вы скачете и орете как оглашенная? Ничего с вами и вашим обосравшимся от страха племянником не сделается. Если после разговора до него дошло наконец, что он занимается преступным бизнесом, а это всегда заканчивается одинаково, то, значит, поговорили с ним… хорошо. В равной степени все, что ему сказали, касается и вас, Ольга Аркадьевна. Зарубите на вашем курносом носу. Понятно? Бледный заяц только молча кивнул. Округину стало его жалко. – Оля, обещай, что ты к таким делам больше ни на шаг не подойдешь и на правах старшей не позволишь это сделать Олегу. – Разве он меня послушает? |