Онлайн книга «Портрет девочки в шляпе»
|
– Фриц. Не знаю отчества. За ширмой хмыкнули. – А вы кто такая? – продолжая оставаться невидимым, поинтересовался низкий голос. – Дора, – почему-то ответила она. – А Дора – это Доротея или Иссидора? – Нимфадора, – начиная потихоньку беситься, сказала Лора. Голос не сдавался. – Нимфадора? А разве есть такое имя? – А как же. В переводе с греческого означает «дар нимфы». Еще минута, и я пошлю его к черту! И тут из-за ширмы вылез высокий мужик, вытирая полотенцем мокрые волосы. – Извините, что так вас встретил. Решил голову помыть, а тут вы. Он стоял против света и разглядывал посетительницу, а она по-прежнему видела его плохо. – Вы Фриц? – решительно пройдя вперед, чтобы уйти от ослепляющего солнца, спросила Лора. – В целом да. – А в частности? – она уже разозлилась и решила не церемониться. – Иногда меня зовут Германом. Иногда Германом Александровичем. – А Фриц тогда откуда? – Из-за имени. Раз Герман, значит Фриц. – Логично. – Ей стало смешно. Лора развернулась и могла наконец рассмотреть Германа – Фрица во всей красе. Молодой. Это странно. Ожидалось, что корифей реставрации будет возрастным человеком. А этот едва ли намного старше ее. И на реставратора совсем не похож. Ну ни разу. Скорее на спортсмена или на… неизвестно кого, только не на жителя реставрационных мастерских. Стоит без майки, не стесняется. Конечно, чего стесняться таких плеч и мышц! Лоре отчего-то стало неловко. – Тогда уж и я представлюсь. Долорес Сарита Алонсо. Герман напялил футболку и протянул ей руку. – Я слышал о вас. Много хорошего и… – Плохого? – подсказала она. – Ну, не то чтобы… Говорят, что вы заноза в заднице и характер у вас жуткий. – На самом деле я гораздо хуже. Но на вас это не отразится, если поможете с одной картиной. – Ого! С ходу за шантаж? – А чего тянуть? Вольдемар Михайлович сказал, что, кроме вас, помочь некому. Так что обещаю – если согласитесь, доставать и вредничать не буду. Наоборот, буду паинькой. – Точно? А то я немного побаиваюсь. Лора улыбнулась своей знаменитой улыбкой и повела бровью. – Зуб даю! Они захохотали. Герман смотрел открыто, без подтекста, и смеялся хорошо. Лора немного приободрилась. Фотографии на планшете он рассматривал долго, приближая, поворачивая и высветляя изображение. Лора уже решила, что Фриц все-таки откажется. Ну что ж. Тогда она с чистой совестью переложит эту непосильную ношу на Чернышевского, который, по слухам, пошел на поправку. – Я попробую, – наконец сказал Герман, – только быстро не получится. И сразу скажу, что торопить меня бесполезно. – Хорошо. Конечно, я понимаю. – Лора незаметно вздохнула. – Картина, если это все же она, ждала почти сто лет. Ее следы потерялись в начале двадцатого века. Считалось, что она вообще в Америке. – Но я, кажется, видел этот портрет в интернете. – В том-то все и дело. Изображение осталось. Картина исчезла. – Расскажите. Лучше ищется, если знаешь, что искать. Лора поведала историю парных портретов супругов Строгановых, которые были разлучены более двух столетий. Один сразу попал в Эрмитаж, а другой пропал во время своих путешествий по разным коллекциям. – Портреты были разлучены? Они так любили друг друга? Я про Григория и Анну. – Не знаю. Анна, урожденная Трубецкая, была на пять лет старше мужа. Григорий ей изменял направо и налево. Ходок был еще тот! После смерти Анны женился как раз на любовнице. – Тогда горевать не о чем? – Не уверена. Они прожили вместе тридцать лет и родили шестерых детей. – Ого! Непохоже на несчастный брак? – Точно. Один из сыновей, Сергей Григорьевич, кстати, Строгановское художественное училище основал. – Вы именно там учились? В Строгановке? – Именно. А что? Спросила она почему-то с вызовом и вдруг поняла, что ужасно нервничает. А когда она нервничает, то ведет себя неадекватно – злится, ерепенится, грубит почем зря, а иногда и того хуже – нарывается на скандал. Так дело не пойдет, а то этот Фриц решит, что перед ним, как говорит мама, «фрустрированный девиант». Мама работала психологом и знала толк в терминах. Надо отвлечься. Лора ухватилась за любимую тему. – Вы, конечно, знаете, парные портреты всегда сходны – поза, одежда, поворот головы, – тоном экскурсовода заговорила она. – Кстати, портрет Григория, на мой взгляд, удачный. Он не такой зализанный, как другие работы Виже-Лебрен. Очень живой. Портрет Анны должен быть идентичен по стилю и написан в той же манере. Щеглеватых почему-то очень надеется, что и это – работа Виже-Лебрен. Хотя, по-моему, его вполне устроит даже копия. – А вы как думаете? – поинтересовался Фриц. – Мне кажется, это полотно немного моложе оригинала. Но я могу ошибаться. Фриц еще раз задумчиво посмотрел на фотографии. – Портрет Григория Строганова, насколько я помню, овальный, а эта работа прямоугольная. – Посмотрите внимательнее. Вот сюда. – На фото всего не видно, но… Его дорисовывали? – Ага, и гораздо позже. – Согласен. Вы умница. – Согласна. Я умница. Герман улыбнулся про себя. – Хорошо. Будем считать, что вы покорили меня своим умом. Лора вздернула бровь. – А еще чем? «Всем»! – чуть было не сказал он. – Тем, что это, возможно, действительно портрет Строгановой. Мне будет интересно. – Почему? – Ну, может быть, потому, что моя фамилия Строганов. Лора вытаращила глаза. – Вы Строганов? Но ведь потомков по мужской линии не осталось. Последний умер в Ницце в 1923 году. – А я и не говорил, что потомок. Просто однофамилец. Но это же интересно: искать людей с такой же фамилией. – Наверное. Я тоже недавно узнала о своей фамилии много интересного. – Ваша фамилия, кажется, испанская? – Да. Мой дед из детей испанских коммунистов, которых вывезли в СССР. Раньше я думала, что он просто детдомовец без роду без племени. А оказалось, из испанских грандов. Алонсо де Витория. И зачем она это говорит? Можно подумать, хочет впечатление произвести. Вот, мол, посмотри, какая я крутая! |