Онлайн книга «Портрет девочки в шляпе»
|
Лора ездила теперь на внедорожнике Германа и поначалу жутко комплексовала, чувствуя себя лилипутом внутри Гулливера. Пару раз она даже протаранила поребрик, потому что этот гибрид слона с носорогом ее, малявку, слушаться не желал. Но фамильное упрямство взяло свое, и в маленьких, но крепких руках большое животное присмирело и стало вести себя довольно прилично. Знай наших! Продолжая ехать в потоке машин, она включила громкую связь. – Лора, я должен с вами немедленно встретиться! – возопил Гаврила Чернышевский. – Что-то случилось? Она сбавила скорость. – Да! И уже давно! Лора насторожилась. – Я вас не понимаю. О чем вы? Когда давно? – Не могу сказать по телефону, но и молчать более не в силах! Снимите тяжесть с моей души! Бог ты мой, я что, исповедник? Лора терпеть не могла пафосных восклицаний и уже решила прервать призывные возгласы коллеги, но вместо этого съехала на обочину и остановилась. – Гаврила, успокойтесь и скажите толком, что вы от меня хотите? – Лора! – Прошу, на полтона тише, у меня в ушах звенит от вашего крика. Чернышевский шумно выдохнул в трубку, помолчал и, видимо, собравшись с силами, сказал уже спокойнее: – Мне кое-что известно о Щеглеватых. Вернее, не о нем, а о том, чем он занимался. Я имею в виду криминальные схемы по вывозу из страны ценностей дома Строгановых. Через минуту, развернувшись через две сплошные, она мчалась в Питер. Филин отозвался не сразу. – Ну где же ты, детектив? – злилась Лора, снова и снова набирая номер Олега Петровича. Наконец он ответил, и Лора с ходу стала умолять бросить все дела и приехать на встречу с Чернышевским. Филин слушал молча. Где-то на заднем фоне слышался чей-то бодрый голос. Доклад докладывают, догадалась Лора. – Жду через час в кабинете. Лора вдохновилась. С Филиным будет надежнее. Филин разберется. Гаврила Николаевич был бледен, но вид имел решительный. – Еще полтора года назад Щеглеватых дал мне исследовательскую тему и обещал обеспечить не только прорыв с докторской диссертацией, но и… деньги. Правда, я не сразу понял, за что, однако… вдохновился, конечно. По ходу работы я должен был собирать информацию о раритетах, связанных с родом Строгановых, которые находятся в провинциальных музеях, запасниках, частных коллекциях. Но это было не главное. Он буквально заразил меня идеей отыскать утерянные картины, в основном портреты членов строгановского семейства. Их писали часто и многие. Далеко не все осело в крупных музеях, некоторые до сих пор где-то обитают, никем не узнанные и не описанные. Я начал искать и увлекся. Конечно, я не на ощупь шел. Щеглеватых дал мне немало сведений и, так сказать, наводок. Сказал, что отдает свои давние наработки. Мол, ему самому заниматься этой темой недосуг, а информации много, жалко под сукно класть. Гаврила Николаевич оглядел собеседников, словно хотел убедиться, понимают ли они то, о чем он говорит, и гордо заявил: – Так я стал частью преступной схемы и соучастником преступления. Филин оторвал щеки от груди и уставился на чистосердечно признающегося преступника немигающими совиными глазами. – Вы себе льстите, господин хороший. Преступник из вас никакой. Вы скорее на подставного походите. Знаете, в кино так говорят – меня подставили. Мы обычно это называем – использовали вслепую. – Возможно. Но это… наверное… я так думаю… подозреваю… не освобождает меня от ответственности. Филин кивнул и положил щеки на место. Лора поерзала на стуле. Ей не терпелось узнать все. Из рассказа Чернышевского выходило, что уже довольно давно какие-то люди разыскивают и вывозят из страны раритеты, связанные со знаменитыми «именитыми людьми» – Строгановыми. Личные вещи, предметы, картины – словом, все артефакты, имеющие отношение к графскому роду. И среди этих нехороших людей поневоле оказался Гаврила Чернышевский. Понял он это не сразу. Даже далеко не сразу. Вначале он просто ухватился за предложение шефа и начал рыть. Чрезмерное рвение всегда чревато торопливыми выводами. Так случилось и с Гаврилой. Желая оправдать доверие маститого специалиста, каким был Щеглеватых, он ошибся дважды. Портреты, найденные им, оказались весьма ценным приобретением для отечественного искусства, однако к Строгановым не имели никакого отношения. Но дело не в этом. Чернышевский остановился и помолчал, не зная, как точнее передать то, о чем он узнал гораздо позже. – Однажды я услышал разговор. Случайно, поверьте. Вольдемар Михайлович говорил о портрете Павла Строганова кисти Джорджа Доу. Я не хотел подслушивать, честно, просто подумал, что шеф счел меня безнадежным и передает тему кому-то другому. Я занервничал и… стал слушать. Но речь шла не о научном исследовании. Они обсуждали способы вывоза картины из России. – А они – это кто? Вы видели собеседника? – перебил Филин. – Нет, конечно. Я слышал его голос, но убежал, когда они стали прощаться. – А о чем еще они говорили? – встряла Лора. – О заказчике. О деньгах. – Имя называли? – Нет. Ни разу. Чернышевский, бледный до синевы, казалось, был близок к обмороку. Лора встала и принесла стакан воды. Он посмотрел благодарно. Филин поморщился. – Вы знаете, – предложил Чернышевский, пытаясь взять себя в руки, – до меня и тогда не сразу дошло, что речь идет о преступлении. Сначала я подумал, что портрет готовят к зарубежной выставке. Вот только… – Что? – спросили его слушатели хором. – Тот второй говорил не как наш коллега. Он говорил, как… бандит. Ну, там, фразы типа «базар», «фуфло», «урою». Услышав последнее слово, Филин насторожился. – Этот второй, он что, угрожал Щеглеватых? – Мне показалось… Не знаю. Но говорили они… не как добрые друзья. – Что еще? Олег Петрович, настрочив что-то в блокноте, поднял глаза и цепко глянул на Гаврилу. – Недавно я узнал, что из хранилища Пушкинского музея украли некие манускрипты, вернее, простите, записные книжки графа Алексея Григорьевича Строганова, который в середине девятнадцатого века был тайным советником, чрезвычайным посланником, а потом полномочным министром в Лиссабоне. – Да ну? – удивился Филин. – И как это связано с Вольдемаром Щеглеватых? Он, что ли, украл и сам вам об этом сказал? Чернышевский понял, что его словам не доверяют, выпрямился и сложил руки на груди, совсем как его кумир Николай Гаврилович. – Нет. Но я видел их у него в сейфе. Филин и Лора, зависнув словно вайфай, с открытыми ртами смотрели на Гаврилу Николаевича. |