Онлайн книга «12-й Псалом сестры Литиции»
|
Доброе утро, последний герой. Не вставший герой. Где ты, последний герой? Оказывается, вместе с Лукрецией, ко мне пришел Константин. Тот самый упырь в красном плаще, что отправил меня в монастырь отмаливать убийство паучихи и священника. Так себе сюрприз с утра пораньше, если честно. – Вы знаете, зачем меня вызвали? – спрашивает сюрприз, замерев на пороге моей тюрьмы. С такой пафосной и надменной рожей, будто собрался баллотироваться в Президенты Соединенных Штатов Америки и Конституцию им поменять. – И вам добрый день, уважаемый Константин, – высокий, синеглазый, даже можно сказать приятной наружности мужик. И зачем его понесло в вероисповедание? – Преподобный отец Константин, – поправляет меня гость. – Дмитрий, просто Дмитрий Геннадиевич Черкесов, – тоже мне Джеймс Бонд, нашелся. И ведь даже не поздоровался! А ведь я ему почти обрадовался. Единственный мужик как никак за неделю. – Вы уже и имя себе выдумали новое? – интересуется Константин, погладив крест на шее. – От чего же? Не новое и не выдумал. – Сестра Лукреция рассказала о ваших проблемах. – О каких таких проблемах? – еще один психолог на мою голову! Невольно кидаю взгляд на девушку. Милашка гипнотизирует пол и кусает губки. Сдала меня, предательница? – В вас вселился бес. И я должен его изгнать. Очень хочется послать его подальше. Я только недавно встал, умылся, жду себе подружку Лукрецию, а тут явно нехорошие новости. Но если покрутить извилинами, резон в его словах есть. Я никогда не задумывался о жизни после смерти. Будни были настолько насыщены, что времени просто не оставалось. Может быть виной темп прошлой жизни, или мой лентяйский пофигизм. К чему забивать голову подобными вопросами, если и так неплохо живется? А, выходит, зря. Если душа – это осознание моего собственно «я», и он меня изгонит из лысой монашки, я же вернусь в свое тело! Логично? Не совсем, конечно. Но попытаться стоит! Верно же? – Святой отец, вы совершенно правы. Кажется, я одержим…а, – признаюсь печально, пытаюсь пустить слезу, но больше тянет выпить. Для храбрости. Как изгоняют демонов, я уже видел. – Я сделаю все, что смогу, – тут же берется за дело Преподобный. Прогоняет мою Лукрецию. Скидывает плащ и закручивает рукава до локтей. – Раздевайтесь! Чё?! Чет я не догоняю. –А вы уверены в этом методе? – уточняю, отползая в дальний угол комнаты. На всякий случай. – Я – лучший! – гордо выпячивает грудь Константин. Даже крест сверкает. Как бы ему объяснить? – Моя ситуация несколько отличается от обычной… – усаживаю, замершего Преподобного на кровать, и доверию, мучавший меня секрет: – Я мужик. Из России. Из будущего. Гость молчит, таращит округлившееся глаза. Потом резко встает и читает молитвы на латинском. Ну да ладно. Работа у него такая. Может быть у него каждый день одержимые из России? Может демоны в Лондон именно с нашей родины приползают, мне-то откуда знать? Устраиваюсь поудобнее и жду. Но никаких порывов улететь, выйти из себя или покинуть тело не наблюдается. Через двадцать минут я сдаюсь: – Харе! Не помогает твое мяуканье! – и дёргаю Константина за рясу. Тот икает, отлетает к стене и лепечет, что придется-таки обнажиться. Обнажиться?! Ну, надо, так надо. Что я малолетка что ли, долго упираться? *** Тяжело дыша (от долгого чтения молитв, не иначе), отец Константин рисует на моем временно женском теле кресты маслом: на запястьях, лодыжках, солнечном сплетении, бедрах и закончил лбом. Видя, как краснеет шея у главного борца с нечестью, я задумываюсь: «А ведь первый священник, который Джонатан, девушку не раздевал. Может, поэтому окочурился? Интересно, а Костик всегда был монахом? А вдруг, он девственник? Не может быть! В тридцатник с хвостиком!?» Черт! Такие мысли! Да еще в такое время! Не отвлекаемся! – Силен демон! Силен! – в это время шепчет Преподобный, пылая ушами и осипнув от очередной молитвы. – Может, помочь чем? – интересуюсь для приличия. Лежать перед мужиком в голом виде неприятно. Пусть тело и не мое. Кстати, тело оказывается с жирком и маленькой грудью. Подкачать ей задницу, что-ли? Святоша грустит. Зовет на помощь монашек. В том числе и Лукрецию. Несколько часов они проводят мозговой штурм и поют хором. Отлично поют, только б еще не при мне. – Три дня будем молиться! И еще ванну с ладаном приготовим! – выдает мастер по борьбе со злом, когда его энтузиазм, наконец, угасает. Голос его охрип, а помощницы разбрелись отдыхать. Я киваю. Хоть в супе купай, только исправь ситуацию, брат. Я к этому времени успел поспать и подумать обо всем, кроме сложившейся ситуации. Отрицание происходящего кажется мне самым адекватным методом выживания. ОКЕЙ, Алиса, в чем свариться, чтобы возвратиться? Я стопроцентно свихнулся. Лежу где-нибудь в Корсакова, пускаю слюни, а санитары любезно меняют мне пеленки. Да, это точно больше похоже на правду, чем то, что я оказался в теле тридцатилетней монашки. Почему-то то, что она оказалась лысой, внушало особую горечь. Несмотря на подобные уговоры, пролежав двенадцать часов в ванне с ладаном, я понимаю, что все это не сон. Или сон, но тот, что уже не закончится. Никогда. А значит, надо собирать мозги в охапку и валить. *** На исходе семьдесят четвертого часа молитв Преподобный Константин начинает собираться. Он целует две цепочки с крестами на стене, забирает молитвенники с прикроватного столика. Я книг этих не читаю, мужика опасаюсь, но в комнате становится пусто. – Вы же не бросите меня? – успеваю схватить Святошу за подол рясы. Тот печально вздыхает и отвечает с хрипотцой: – Мне пора, сестра Литиция, – и так грустно это звучит, будто он меня похоронил уже. Не выйдет, брат! – Называй меня Дмитрий… – Сестра, – непреклонно возражает Костик. Он тоже не верит в трансгендеров, как и я раньше. Чёрт, заройте и залейте бетоном мысли про трансгендеров! – Двенадцать писем с просьбой спасти людей от демонов. Мой долг… – Ты мне помочь должен! Раз обещал! Что ты за мужик то такой? Бросаешь дело на полпути! Я буду жаловаться! В комитет по… главному самому! – Вы не понимаете. Я бессилен. Вероятно, отклонения в вашем мышлении связаны с травмой, полученной на последнем задании, – Преподобный берет обе мои женские ладони в одну свою и несколько раз тычет вокруг пальцами – крестит. |