Онлайн книга «Косиног. История о колдовстве»
|
– Пока я вовремя вношу платежи, ферма принадлежит мне. Таков уговор. – Уговор с Эдвардом, а не с тобой! Абита перевела взгляд на проповедников. – Я овдовела, – спокойно, ровно, как можно увереннее заговорила она. Своих прав она точно не знала, но чувствовала: если держаться так, будто знает их назубок, возможно, шанс у нее есть. – Разве вдовство не дает мне права владеть землей и вести дела от имени Эдварда? Проповедники призадумались, смолкли, не зная, что делать дальше, однако, судя по выражениям на их лицах, Абита оказалась права. – Ну что ж, – нарушил молчание преподобный Картер. – Ну что ж… я полагаю, дело можно решить и так. – И разве долг перед Господом не велит мне исполнить желания мужа? Погасить все долги и обязательства Эдварда, насколько сумею? Преподобный Картер поднял брови. – Да, да… однако… – Вздор! – взорвался Уоллес. – Даже слушать об этом не стану! Мы все понимаем, что урожая ей не собрать. Хозяйство она в любом случае потеряет, так ради чего затевать эти игры? Казалось, проповедники уже не в силах понять, как разговор принял этакий оборот. – Одну минуту. С этим преподобный Картер отвел преподобного Коллинза с преподобным Смитом в сторонку, и все трое о чем-то негромко заговорили между собой. Уоллес подступил к Абите, в ярости воззрился на нее сверху вниз. Глаза его полыхали огнем. – Уж лучше послушай меня, девчонка неблагодарная, – прошипел он. – Эдварда нет, за его спину ты больше не спрячешься. Ввяжешься в эту игру – все потеряешь, все! Понимаешь? Без гроша за душой останешься. Я тебя в землю вгоню, но этой фермы тебе не отдам. Абита, повернувшись к нему спиной, крепко сцепила пальцы. Спокойствие. Главное – спокойствие. Наконец проповедники вернулись к ним. – Абита, – начал преподобный Картер. – Позволь еще раз подчеркнуть: по общему нашему мнению, тебе лучше всего принять великодушное предложение Уоллеса и пожить у него, пока не подыщешь себе подходящего мужа. Твои старания управиться с хозяйством Эдварда в одиночку, на наш взгляд, неуместны и неразумны. Уоллес согласно кивнул, заулыбался, весьма довольный собой. Преподобный Картер слегка сконфуженно взглянул на него. – Однако, Уоллес, сколько бы мы ни считали это не лучшим выходом, Абита во всем права. Согласно закону, она вправе заменить покойного Эдварда. Ее нравственный долг перед Господом – исполнить волю супруга по мере сил, а посему решение остается за ней. – Что?! – заорал Уоллес. – Да это же полный бред! Разве вы не понимаете? Потеряю я свою ферму, и что тогда с нами со всеми станется? – Я лично склонен с тобой согласиться, – отвечал преподобный Картер, – однако таков наш закон. В кого мы превратимся, если не станем блюсти собственные законы? – И вы допустите, чтоб я фермы лишился, только затем, чтоб ублажить эту дерзкую бабу? Эту… пришлую? – побагровев от ярости, прорычал Уоллес. – Да вы же… вы, не иначе, умом повредились! – Уоллес! – прикрикнул на него преподобный Картер. – Прошу, успокойся. Быть может, найдутся другие способы… Однако Уоллес не унимался. – Правду сказал судья: вы за деревьями леса не видите! Преподобный Картер неспешно сощурился. – Судья? Какой судья? Уж не мировой ли судья Уотсон? Ты обсуждал это дело с ним? – Да, обсуждал, и… и вот, поглядите. Он велел передать это вам. Достав из кармана сложенный вчетверо лист пергамента, Уоллес ткнул письмом в сторону преподобного Картера, точно ножом. Его преподобие принял письмо, развернул его, пробежался взглядом по строкам, поджал губы и вдруг, смяв пергамент в комок, швырнул его наземь. – Этот… человек, – негромко, с заметной дрожью в голосе заговорил преподобный Картер, но тут же сдвинул брови, окаменел лицом точно так же, как в те минуты, когда вел речь о самом Сатане. – Мировому судье Уотсону по душе гнуть слово Божие в любую угодную ему сторону. Здесь его власть не стоит ломаного гроша. Наш приговор остается прежним. Услышав сие заявление, преподобные Коллинз со Смитом заметно встревожились. – Но, ваше преподобие, – начал было преподобный Смит, – быть может, нам стоит обсудить это дело… – Я сказал: наш приговор остается прежним. Уоллес невольно разинул рот. – Что… какое вы имеете право?! Кем вы себя возомни… – Из-за людей наподобие мирового судьи Уотсона, из-за людей, нестойких в вопросах нравственности, я и оставил Хартфорд многие годы назад. И влияния ему подобных здесь, в Саттоне, не допущу. Не допущу! Мой приговор остается прежним. Ты все понял? – Я… я… я отказываюсь вас понимать! Вы представляете, что со мной делаете? Представляете? – Уоллес едва не сорвался на крик. – Это же против всякого здравого смысла! Судья непременно услышит об этом, и… – Довольно! – загремел преподобный Картер. – Возьми себя в руки, Уоллес Уильямс! Немедля! Уоллес зажмурился, скривил губы. – Таков закон согласно нашей хартии, таков закон согласно заветам Господа, – объявил преподобный Картер. – Не хочешь ли ты сказать, что разбираешься в сих вопросах лучше совета общины? Уоллес открыл было рот, собираясь что-то сказать, но подходящих к случаю слов подыскать не сумел и ожег испепеляющим взглядом Абиту. – Завтра приеду на ферму, там и поговорим обо всем этом подробнее. Абита, не дрогнув, выдержала его взгляд. – Мне с тобой говорить больше не о чем, – в полный голос, твердо, словно сержант, командующий солдатами, отвечала она. – Слушай, Уоллес Уильямс, слушай внимательно. Держись от меня подальше. Твердость ее поразила всех четверых, но Уоллеса потрясла до глубины души. Лицо его исказилось в жуткой гримасе. – Ну нет! С меня довольно! Такой наглости, да еще от женщины, я не потерплю ни за что! – прорычал он, схватив Абиту за руку, сомкнув широкую, мозолистую ладонь на ее тонком предплечье, будто клыкастую пасть. – Ты у меня сейчас же отправишься к шерифу, а уж он позаботится, чтоб тебя как следует высекли да подержали в колодках! – Изволь отпустить ее! – во весь голос вскричал преподобный Картер. – Не то сам получишь плетей! – Что… это как же? – пролепетал Уоллес, глядя на его преподобие, будто никак не может поверить собственным ушам. – Вы ее разве не слышали? – спросил он, недоуменно оглядев проповедников одного за другим. – Неужто весь мир сошел с ума? Ни одной из женщин не позволено разговаривать в этакой дерзкой манере! – Она вправе высказаться по любым вопросам касательно имущества Эдварда, – резко ответил преподобный Картер. – И если при том требуется дать отпор такому, как ты, на это у нее тоже имеется полное право. Ты меня понял, Уоллес? |