Онлайн книга «В интересах государства. Аудиториум»
Я застыл в непонимании. — Что за… — Он все видел… — начал было один из двух нападавших. — Я не успел… — Молчите, Стельцов! — старик подошел ко мне, и на его лице я видел плохо скрываемое раздражение. — Ваше сиятельство, вы помешали задержанию. Яков Моисеевич Фербер, старший дознаватель Тайного отделения. В подтверждение своих слов он достал удостоверение и показал мне в раскрытом виде. Твою мать. Я-то предполагал, что попытаюсь задержать кого-то из людей Радаманта, а нарвался на Тайное отделение. И не просто нарвался — на их глазах нарушил один из основных законов применения Благодати… — Приношу извинения, — я старался держаться максимально спокойно, хотя внутри все похолодело. — Я не знал, что проводится операция. Со стороны это выглядело как похищение, и я решил исполнить долг всякого законопослушного подданного. — Только, увы, напали на одного из моих сотрудников, — кисло улыбнулся старичок. — И хотя мотивы сего деяния исключительно благородны, боюсь, вашему сиятельству надлежит отправиться с нами в Отделение. — Значит, меня задерживают? — Мы обязаны зафиксировать деяние. А вашему сиятельству надлежит написать пояснительную записку. Полагаю, серьезных санкций не последует, но процедура есть процедура. Пожалуйте в автомобиль, ваше сиятельство. Фанат Шекспира держался предельно любезно, но от меня не укрылась опасная холодность в его глазах. А еще хуже было то, что он видел нас с Андрюшиным вместе. Видел, что мы разговаривали, что вышли в другой зал и провели там много времени. И если Тайное отделение следило за журналистом, то теперь у них наверняка появятся вопросы и ко мне… Черт, как же я так неуклюже подставился? — Прошу вас, Михаил Николаевич, — старик указал на фургон. — Пожалуйте с нами. Это чистая формальность. Прошу, не вынуждайте нас фиксировать еще и сопротивление служителям Отделения. Ага, так я вам и поверил. Слыхал я, точнее, прежний Миша, слухи о том, что люди могли попросту исчезнуть после визита в Тайное отделение… Одна надежда была на Корфа. Быть может упоминание его имени поможет мне выторговать немного свободы или хотя бы достойного отношения? — Хорошо, — наконец согласился я. Был соблазн раскидать с десяток “Колобков” и избежать поездки, но, во-первых, я не знал, чем мне могли ответить сотрудники. Ведь Тайное отделение часто специализировалось на преступлениях, совершенных с помощью Благодати. А раз так, у этих людей наверняка должны быть способы обезвреживать зарвавшихся одаренных. И проверять на своей шкуре мне это не хотелось. Во-вторых, оказав сопротивление, да еще и при помощи родовой силы, я мог влипнуть уже по-крупному. Спокойно, Миха. Постараемся прикинуться дурачками и держаться версии об активной гражданской, точнее, дворянской позиции. Я молча забрался в фургон. Следом — двое сотрудников, успевших собрать раскиданные вещи Андрюшина. Двери закрылись, и тот, кого старичок назвал Стрельцовым, зажег одинокую тусклую лампочку. Журналист наградил меня усталым взглядом, разочарованно покачал головой и отвел глаза. — Зачем же вы вмешались, ваше сиятельство? — устало спросил он. — Думаете, для меня это впервые? Я молча пожал плечами. Уже и сам понимал, что катастрофически облажался. Фургон ехал недолго, но судя по тому, как нас постоянно мотало из стороны в сторону, петляли мы по центру. Наконец автомобиль остановился, мотор заглушили, и двери нашего отсека распахнулись. Мне в нос ударила смесь запахов речной сырости, бензина и табака. — Пожалуйте на выход, господа. Мне даже помогли выбраться — подали руку как какой-нибудь мадемуазели. Исключительная вежливость. Только от этого милейшего отношения почему-то оставалось ощущение, словно по щекам провели наждаком. Мы очутились в классическом питерском дворе-колодце. Снова накрапывала мелкая морось, и я попытался быстро оглядеться. Глазу даже зацепиться было не за что. Двор каких множество. Несколько припаркованных машин: все старомодные, явно механика — значит, рассчитаны на одаренных. Дома во дворе пятиэтажные, но непарадная часть отличалась скромностью: бледная штукатурка на стенах, простые прямоугольные окна… — Прошу, господа, — Фербер взмахом руки указал на скромную дверь. Нас повели как под конвоем: первым шел старичок, за ним безымянный сотрудник, следом мы с Андрюшиным, а замыкал Стрельцов. Но не успел я перешагнуть порог здания, как внезапно скорчился от резкой боли. Словно кто-то хорошенько так врезал под дых. — Прошу прощения, ваше сиятельство. Защита. Вы не сможете применять способности на территории Отделения. — Хррр… Понимаю… Я с трудом выпрямился и продолжил путь. Занятно, что Фербер без труда и каких-либо эффектов пересек порог. Значит, есть какой-то “белый список”? Логично, что сотрудники могли применять здесь способности. Иначе как они будут допрашивать… Значит, теперь я на какое-то время — обычный человек. Я хмыкнул. А ведь уже так успел привыкнуть к силе, что сейчас ощущал себя беспомощным. Словно из меня выпили душу, а тело оставили оболочкой с минимальными функциями. Даже голова соображала с трудом. — Прошу, Михаил Николаевич, — любитель Шекспира указал на темную дверь кабинета. — Пожалуйте за мной. — А Андрюшин? — Его допросят в другом месте. Вы здесь по разным причинам, — Фербер поднял на меня бесцветные, почти прозрачные жутковатые глаза. — Надеюсь. Несмотря на осеннюю слякоть, в кабинете оказалось натоплено как в аду. Мною занялся какой-то молодой сотрудник, принял паспорт, оформил какие-то документы и долго что-то записывал в какой-то исполинских размеров гроссбух. Убедившись, что я не ерепенился, Фербер вышел, оставив меня на помощника. — Прошу, ваше сиятельство, — парень усадил меня за стол и положил бумагу с ручкой. — Извольте написать пояснительную записку к случившемуся инциденту. — Что же мне писать? — Опишите события, послужившие причиной применения Благодати. Желательно, с максимальным количеством подробностей, — он с состраданием взглянул на мой вспотевший лоб. — Пальто можно повесить на вешалку. И, быть может, чаю? — Я бы предпочел связаться со своей наставницей. А еще лучше — с Вальтером Макаровичем Корфом. Парень удивленно икнул. — Вы знакомы с Вальтером Макаровичем, ваше сиятельство? — Разумеется, я же Соколов, — я понизил голос. — Тот самый Соколов, на чью семью было совершено нападение. О других обстоятельствах нашего знакомства с Пистолетычем я решил деликатно умолчать. — Боюсь, прямо сейчас связаться с его превосходительством не получится, — замялся парень. — Он отсутствует в Отделении. Однако я смогу предоставить телефон, когда вы закончите с объяснениями. |