Книга Лунные хроники. Мгновенная карма, страница 28 – Марисса Мейер

Опечатки. Орфографические ошибки. Заезженные фразы. Сумбурные, почти бессвязные суждения.

Позор. Как этот парень сдал экзамен по английскому за девятый класс?

Впрочем, те разделы, которые я читаю, не морщась и не жалея о том, что под рукой нет красного карандаша, проникнуты страстью и на удивление полны фактов и статистики. Квинт убедительно описывает пагубное влияние вмешательства человека в местные экосистемы. Он подробно рассказывает о снижении популяций ряда морских видов, страдающих от вредных отходов, загрязнения окружающей среды и чрезмерного лова. Квинт рассматривает проблему гораздо шире, чем я. Но, в конце концов, доклад посвящен экотуризму, а не ухудшению состояния экологии. Правда, надо отдать ему должное, в его отчете много науки. Я даже открываю для себя новые факты, что вызывает желание заглянуть в первоисточники и уточнить, насколько они достоверны. Скажем, статистические данные, свидетельствующие о том, что экотуризм, если пустить его на самотек, может принести больше вреда, чем пользы для тех самых сред, которые защитники природы надеются сохранить.

Моя оценка Квинта и его работы снова растет, когда я наконец добираюсь до заключительного раздела, где излагаются наши предложения по созданию мощной индустрии экотуризма в Фортуна-Бич. Я ожидаю, что следующие несколько страниц будут мне знакомы. Ведь именно это мы обсуждали в те редкие моменты, когда мистер Чавес давал нам время в классе для совместной работы над проектом. Я настраиваюсь на чтение текстовой версии моего тщательно продуманного плана. Курорт. Морские приключения. Пляжные вечеринки. Все, чем будет привлекать туристов Фортуна-Бич, куда они будут стремиться ради веселья, исследований и щедрой филантропии.

Вот только… ничего этого нет. Ни слова о курорте. Как и о моих блестящих идеях: о турах на лодках и подводном плавании. И где спа-центр с процедурами на основе натуральных органических продуктов?

Вместо этого, по словам Квинта, туристы будут приезжать в Фортуна-Бич, чтобы… работать волонтерами в Центре спасения животных.

С громким стоном я откидываюсь на изголовье кровати. Боль в затылке напоминает о недавнем падении.

Он что, серьезно? Во всех наших разговорах Квинт настаивал на том, что нужно сосредоточиться на Центре спасения морских животных Фортуна-Бич. Он говорил, что те, кто действительно хочет помочь океану, с удовольствием приедут в наш центр. Чтобы помогать ухаживать за животными, осваивать программы реабилитации, открывать для себя полезные привычки, меняющие стиль жизни.

Всякий раз, когда он поднимал эту тему, я закатывала глаза, точно так же, как делаю это сейчас. Зачем нашей общине вкладывать деньги в строительство реабилитационного центра для животных, когда можно создать спа-курорт? Мы хотим привлечь миллионеров, а не хиппи!

Я киплю от злости, просматривая заключительные абзацы и открывая последнюю страницу. По крайней мере, он потрудился включить библиографию, хотя я замечаю, что отсутствуют источники фотографий, что, на мой взгляд, недопустимо.

Мое внимание привлекает один из пунктов библиографии, и я замираю. В отличие от других источников – в основном, вебсайтов, разбавленных парой журналов и книг для солидности, – это интервью по теме.

Роза Эриксон, основатель и хозяйка Центра спасения морских животных Фортуна-Бич. Интервью провел Квинт Эриксон.

– Держите меня, – бормочу я, выпрямляясь. – Выходит, спасательный центр – это реальное место?

Я хватаю телефон, отсоединяя его от зарядного устройства на тумбочке, и ввожу быстрый поиск. И вот он – не официальный сайт, а название в бизнес-каталоге с адресом в паре миль к северу от центра города. Я копаю чуть глубже – и всплывает имя владельца. Роза Эриксон.

– Ну и придурок! – Отбрасывая телефон в сторону, я вскакиваю с кровати и начинаю расхаживать по комнате. Не знаю, кем приходится Квинту эта Роза – мамой, тетей, бабушкой или кем-то еще, но они, скорее всего, родственники. Как он мог не сказать мне о том, что спасательный центр, на котором он так настаивал, является реально существующим местом? И что у него к нему личное отношение? Если бы я знала это, то полностью переработала бы свой план проекта. Мы могли бы сосредоточиться на развитии центров спасения животных, сделать их «фишкой» нашего курорта, провести какую-нибудь практическую демонстрацию работы Центра. Могли бы пригласить ту же Розу прийти и побеседовать с классом или, может, даже получить разрешение на потрясающую экскурсию для наших одноклассников.

Мы могли бы сделать блистательную презентацию!

Как мог Квинт держать это в секрете? И, что еще важнее, почему? Почему он мне ничего не сказал?

Я останавливаюсь, впиваясь ледяным взглядом в папку с отчетом. Я захлопнула ее, когда вскакивала с кровати, и перед глазами снова маячит злосчастный стикер с оценками. Буква «С» словно насмехается надо мной.

По крайней мере, теперь я лучше понимаю комментарий мистера Чавеса. Между моим макетом улицы и докладом Квинта нет почти ничего, что указывало бы на командную работу. Но это не моя вина, и я не могу допустить, чтобы рухнул мой средний балл только потому, что Квинт не соизволил поделиться со мной чрезвычайно важной информацией.

Я снова беру телефон и уточняю адрес Центра спасения животных.

Мне плевать на мистера Чавеса и его правила. Я собираюсь переделать этот проект и представить настолько блестящую работу, что у него не будет другого выбора, кроме как наградить меня оценкой, которую я действительно заслуживаю.

В кухне я застаю папу. Он сидит в одиночестве за столом с чашкой кофе и свежим номером журнала «Роллинг Стоун».

Папа поднимает на меня глаза и переводит взгляд на часы на плите.

– Еще и восьми нет! Разве ты не на каникулах?

– Папа, ты когда-нибудь видел, чтобы я вставала позже восьми, даже на каникулах или в выходные?

Я закидываю ломтик хлеба в тостер. На рабочем столе лежит гроздь бананов, но сегодня мне не хочется возиться с блендером.

– Знаешь, у меня есть дела.

– Серьезно? – слегка усмехается папа. – Надеюсь, их не слишком много. У нас с мамой появились кое-какие идеи насчет того, чем занять вас этим летом.

Тотчас настораживаясь, я хмуро поглядываю на него.

– Например?

– Ну… – Он вставляет вместо закладки подписную открытку и закрывает журнал. – Мы хотели подождать и обсудить это с вами за ужином, но, раз уж ты спросила. Мы думаем, что вам с Джудом пора начать помогать в магазине.

Я пристально смотрю на него.

Помогать в магазине?

В музыкальном магазине?

Я живо представляю себе ближайшие три месяца: толпы невежественных туристов, для которых олдскульный магазин виниловых пластинок – это вау, какая экзотика. Несносные aficionado ^[23], разглагольствующие о том, что у цифровой музыки нет души, дружище. Желающие продать коллекцию деда – недоумевающие, почему мы платим всего пятьдесят центов за убитый экземпляр «Отеля Калифорния».