Онлайн книга «Лунные хроники. Мгновенная карма»
– Ни за что не пропущу такое. Кивнув, доктор Джин… – ой, Опал – идет к лестнице. Я поворачиваюсь к вольеру и еще несколько минут наблюдаю за Ленноном. Хочется верить, что он выглядит довольным, даже в этом крошечном закутке, который не сравнится с бассейном, куда его вскоре переведут. Я знаю, что бассейн ни за что не заменит открытого океана, но верю, что с Ленноном все будет в порядке. Надеюсь, Роза найдет ему дом неподалеку, и я смогу время от времени навещать его. Интересно, вспомнит ли он меня тогда? – А я тебя никогда не забуду, – шепчу я. Его задние ласты подергиваются, и я надеюсь, что он видит хороший сон. Я уже собираюсь уйти, когда мне на глаза попадается желтый бумажный прямоугольник. Я наклоняюсь и вижу конверт, упавший в вольер. Я открываю калитку как можно тише, чтобы не потревожить Леннона, и поднимаю конверт. Наверное, он выпал из стопки почты, которую несла Опал. Я переворачиваю его. Письмо прислано не нам. Центр значится как обратный адрес. Конверт должен быть отправлен по почте… Мое сердце подскакивает к горлу. Грейс Ливингстон Бульвар Карусель, 612. Адрес зачеркнут тонким красным маркером. Рядом стоит штамп почтовой службы. ВОЗВРАТ: СМЕРТЬ АДРЕСАТА. Ливингстон. Возможно ли, что Грейс Ливингстон – бабушка Майи? Но если так, то какое отношение она имеет к Центру? Я вскрываю конверт, прежде чем понимаю, что делаю. Внутри – белая открытка с акварельным рисунком морской черепахи на лицевой стороне и надписью, сделанной размашистым почерком: «Спасибо». Я переворачиваю открытку и узнаю почерк Розы, который часто видела в расписаниях на неделю. Дорогая миссис Ливингстон, Мне пришло в голову, что за все годы, в течение которых вы были преданным другом нашего Центра, я никогда лично не выражала своей благодарности вам. Мы получили ваше недавнее пожертвование, и я хочу еще раз сказать, что ваши ежемесячные взносы служат огромным подспорьем в нашей работе по спасению животных и уходе за нашими пациентами. Из вашего недавнего письма я узнала о вашем ухудшающемся здоровье, что меня глубоко опечалило, но я невероятно польщена тем, что вы решили включить наш Центр в свое завещание. Я обещаю, что вы и ваша щедрость не будут забыты, и мы, сотрудники Центра спасения морских животных Фортуна-Бич, сделаем все возможное, чтобы почтить ваше наследие, будучи заботливыми распорядителями такого дара. Спасибо, спасибо вам! Искренне ваша, Роза Эриксон Я трижды перечитываю письмо. Недавнее пожертвование. Ежемесячные взносы. Почтить наследие. Смерть адресата. Ошеломленная, я засовываю открытку обратно в конверт. Хотя я не могу знать наверняка, у меня нет сомнений в том, что Грейс Ливингстон – бабушка Майи. А то, что она каждый месяц переводила деньги Центру… Это не просто совпадение. Это знак. Послание мироздания. Внезапно я понимаю, как поступить правильно. Деньги, собранные во время уборки пляжей, не принадлежат Центру. Их необходимо вернуть хозяину ломбарда, а сережка должна вернуться к Майе. Ее законной владелице. И это справедливо – потому что наследие Грейс Ливингстон будет жить. Ее щедрые пожертвования Центру будут поступать и впредь. Я знаю, что должна сделать. Первым делом я должна убедиться в том, что Шона и Роза работают во дворе. Я жду, пока последние волонтеры закончат обедать и спустятся вниз. Хотя я знаю, что поступаю правильно – что мироздание на моей стороне, – мое сердце бешено колотится, когда я открываю дверь в кабинет Шоны. Стеклянная банка стоит на краю ее стола, все еще полная зеленых банкнот и мелочи. Липкими от пота ладонями я прикрываю дверь, но не плотно, а так, чтобы услышать, если кто-то придет. Ладно. Давай сделаем это по-быстрому. Я подбегаю к столу и откручиваю крышку банки. Просовываю руку внутрь и хватаю пригоршню наличных. Высыпав все на стол, я начинаю перебирать купюры, но дело движется медленно. Гораздо медленнее, чем я надеялась. Люди не просто бросают деньги в банки для пожертвований. Нет. Они туго сворачивают купюры – прямо как оригами. Мне приходится разворачивать каждую, разглаживая и складывая банкноты стопкой. На первый взгляд сумма в банке выглядела чрезвычайно многообещающей, но, чем больше денег я вытаскиваю, тем меньше во мне оптимизма. В основном это однодолларовые купюры. Несколько пятерок, пачка двадцаток. Но преимущественно – банкноты достоинством в один доллар. Скорее всего, старушка опустила свое пожертвование сразу, но я не вижу ни одной пачки сотенных или пятидесятидолларовых купюр. Я продолжаю искать. Разворачивать. Сортировать. Шея покрывается испариной. Тревога цепко держит за горло. Я вздрагиваю от каждого звука снаружи. Я не чувствую вины. Я не делаю ничего плохого. Я не ворую. Просто помогаю вернуть сережку Майе, не причиняя никому зла. И это не повредит Центру, убеждаю я себя. Никто даже не узнает, что часть денег пропала, а то, чего люди не знают, не может им навредить. По крайней мере, этим я себя утешаю и мысленно обещаю поработать еще усерднее на следующем сборе средств, чтобы компенсировать недостачу. Я слышу громкий топот, неровные шаги. Кто-то заходит в комнату отдыха. Я замираю. Я слышу, как кто-то достает что-то из холодильника. В раковину льется вода. Снова шаги. Входит кто-то еще… – О, привет! Ты вернулась! У меня перехватывает дыхание. Квинт. – Ага. Наконец-то, – отвечает девичий голос. – Правда, все еще таскаю на себе эту штуку. Раздается громкий стук. – Мне нравится, что ты выбрала ярко-розовый. Выглядит дерзко. Я осмеливаюсь выглянуть в щель. Квинта я не вижу, зато мельком вижу девушку. Это Морган, с кислотно-розовым гипсом на ноге, размалеванным рисунками и надписями. Она пьет воду из алюминиевой бутылки, прислонив к столу костыли. Она оборачивается в мою сторону. Я отшатываюсь. Стараюсь не дышать, но воздух болезненно скапливается в груди. Я пытаюсь выдохнуть медленно, бесшумно, но от этого только хуже. – Ты многое пропустила, – говорит Квинт. – В последнее время здесь столько интересного. – Да, я слышала, какая-то новая девушка все тут перетряхивает. – Пруденс. Да. Она… – Он замолкает. Я напрягаюсь, чтобы услышать продолжение, но, похоже, он решил оставить свое мнение при себе. |