Онлайн книга «Фатальное колесо. Шестое чувство»
|
– Послушай… те, гражданин. Нет у меня огня. И огнива нет. И спичек, и зажигалок. Не курю вообще. Шли бы вы… – А ты что, студентик, девочку тут караулишь? Прячешься. Красивая хоть подруга? Я скрипнул зубами. Вдохнул-выдохнул. Вежливость, что называется, лучшее оружие вора. Ну и… шпиона, наверное. – На любителя девочка, – буркнул в ответ. – Толстая очень. И грубая. – С огоньком! – оживился бомж. – А говоришь, огня нет. Да ты ходок, парень! – Дядя! – занервничал я. – Ну иди, пожалуйста, своей дорогой. А? Сейчас… девочка выйдет и… спалит меня из-за тебя. – Да-а… веселый ты, студентик. – А ты, дядя… Дальше свое остроумное умозаключение я разворачивать не стал. Потому как… не смог. По крайней мере, вербально. Вместо этого зашипел бешеным чайником, яростно втягивая в себя воздух сквозь стиснутые зубы, а в глазах так полыхнуло, что кругом светло стало, несмотря на поздний час! Локоть и запястье правой руки оказались в железных тисках, а внутри железа через две замысловато прижатые точки пульсировала боль. Огнем. Электрическим разрядом! Я на краю ощущений понял, что вот сейчас закончу всасывать воздух через ротовое отверстие и… пожалуй, завизжу. Как недорезанный поросенок на скотобойне. Отчаянно и оглушительно громко! – Тихо, – прошелестело с того места, где только что находился безобидный бомж, а сейчас шевелился сноп праздничных искр… из моих собственных глаз. – Пошел! Я вдруг сообразил, что вроде бы не так уже и больно. И визжать… совсем даже и не обязательно, хотя жесткий захват на болевых точках не ослабевал. И эти тиски меня куда-то тянули. Точнее – направляли. Кажется, в сторону угла здания. – Что вам… – прохрипел я, не к месту вдруг сообразив, что снова стал «выкать» странному гражданину. Закончилась фамильярность, стало быть? Видимо, не до амикошонства тут. – Заткнись, студент. Руку сломаю! Знаете, я ему поверил. Хотя и боксом когда-то занимался, и дзюдо, и еще кое-чем серьезным – в бытность своей дружбы с операми из КГБ. Может… поэтому и поверил? Молча доковылял до угла, где моя многострадальная рука все же была выпущена из тисков на свободу. С чистой совестью. Я стал судорожно растирать локоть. Между прочим, даже не помышляя о побеге. Руку, блин, словно отлежал. Будто затекла из-за пережатой артерии. Или как после новокаина ощущения: тысячи иголок под кожей… – С Трафаретом работаешь? Я вытаращился недоуменно. Однако, вопросик! В лоб, что называется. – С-с каким Трафаретом? – Горбатого не лепи! Вторая рука целая? – Ц-целая… – Ненадолго! – Не знаю я никакого Трафарета! – Голос уйми! – вежливо попросил меня мужичок. – На полтона. И даже показал пальчиками, как он себе представляет эту транспозицию. Сантиметров шесть. Железными своими пальчиками. Вот умеют же люди быть убедительными! А сам вроде – вша вшой: моего роста, невзрачный, узкоплечий, даже сутулый слегка. Лицо худое, небритое и глаза какие-то горячечные – смотрит спокойно, скучно даже, а в зрачках – ядерный реактор! – Я не знаю, – горячо зашептал я тише «на полтона». – Никакого Тра-фа-ре-та не знаю. Поймите… вы! – А чего терся здесь? – Девочка… – Плечо вывихну! – Мальчик, – сдался я. Плечо – это очень больно. Проходили. А этот не врет, точно… вывихнет. – Уже ближе. Продолжай. – Сильно взрослый мальчик. Мужик скорее, – постепенно выкристаллизовывалась из меня истина. – Здоровенный. Лет тридцать или чуть меньше. Тот еще бычара: наколки на пальцах… тут и тут. Бандюган, короче. Дядька с тисками вместо рук внимательно меня разглядывал. Молча. Наверное, раз он такой… железный робот, то включил, стало быть, свой внутренний детектор лжи. И сканирует на искренность свою жертву. – А где он сейчас? Я махнул рукой. – Как дождь начался, в здание зашел. В театр. С черного хода. Вымокнуть боится. – Давно? – С четверть часа уже. – И нет до сих пор? Я хмыкнул. Да, не такой уж ты и робот, дядечка. Коли вопросы задаешь туповатые. – Почему нет? Есть, конечно. Просто он… в шапке-невидимке. Тут стоит. У вас за спиной. Эй! Привет, морда. Мужик непроизвольно дернул головой, будто собираясь оглянуться. Не оглянулся все же, зато стал выразительно рассматривать мою переносицу. – Веселый ты… студентик, – повторил многообещающе. – Обхохочешься, – начал борзеть я, оправляясь от шока первого знакомства с железным дровосеком. – Жизнь, она ведь такая веселая! – А ты не думал, что твой… мальчик мог выйти через другую дверь? Со стороны проспекта, например, есть выход. Или через парадный вход. – Не-а. Здесь он выйдет. Это как пить… Встреча у него. – С тобой? И правда тупой. – Зачем бы я прятался, если со мной? С другим… мальчиком. – Интересно. Слушай, а зачем ты за ним следишь? – За кем? – Не тупи! За тем бандюганом с наколками. Это я – «не тупи»? Вот сейчас смешно получилось. – А вы зачем. Вернее… за кем? Вы ведь тоже за кем-то следите? – Не твое собачье дело! – Тогда и… – начал было я и… осекся. Настала очередь усмехнуться ему. – Ну. Продолжай. – Чего вам от меня надо? – Шоколада! Ты стой, стой. Не дергайся. Да что за дела тут творятся? Я вдруг почувствовал, как постепенно начинаю злиться. Со стороны своей взрослой, умудренной составляющей. И не просто злиться – меня не по-детски начинал выпсиховывать этот странный тип! Да так, что бешенство накатывало. Неотвратимо. Угрюмая носорожья ярость – слепая, бессмысленная и беспощадная, как русский бунт. Подумаешь, «железный» нашелся! Ну и чего особенного? Теперь что, по этому чудесному поводу руки всем нужно выкручивать? Все ему дозволено в этом мире? И вообще – что это за бомжи такие пошли? Подкрадываются, хватают, тащат куда-то! – Да пошел ты! – выдал я ему с чувством. – Еще раз руку протянешь, глаз проткну! Пальцем. Хочешь попробовать? Даже палец показал. Указательный… для начала. Дядька неожиданно расплылся в жизнерадостной ухмылке. Зубы у него были, как у хищной рыбы: мелкие и ровные, один к одному. Хоть и желтоватые. От курения, полагаю. |