Онлайн книга «Фатальное колесо. Шестое чувство»
|
Сейчас-то это очевидно. Не то что… при первой встрече. Сейчас стало окончательно ясно: Пестров так или иначе связан с Трафаретом – тут ошибки быть не может. Это раз. Похоже, мы все-таки видели Трафарета на «таблетке»: тип в плаще и лакированных штиблетах – это он. И это – два. Лица он нам, правда, не показал. Но это дело наживное. Покажет. И третье: менты из опорника, а там, как мы намедни узнали, у Аниськина есть корешок, так вот эти менты с корешком – по-всякому знакомы с Василием Кравсиловичем. И получше, чем я: помню их задушевный базар за родителей. Может, даже и адресок подкинут, если хорошо попросить! А? Классно я придумал? Поэтому… да, надо было Аниськину рассказать про Пестрого раньше. Моя вина – прав напарник. Но ведь поезд-то еще не ушел? Ничего ведь не утеряно безвозвратно? Ситуация у нас под контролем… я надеюсь. Поэтому… как там звали Аниськинова дружка? Мотя? Матвей? – Слышь, Аниськин. Мне кажется, надо бы… – Не сейчас! Опять он мне рот затыкает. Я уже говорил, что просто тащусь от своего нечаянного напарника? От его прекрасных деловых и душевных качеств. А какой он чуткий и деликатный! Дух порой захватывает. И профи – редко встретишь! Собран, деловит и… агрессивен – а как же? Мы ведь на «акцию» вышли! Грядет сложнейшая операция по… открыванию мною полустеклянной двери в здании художественной школы, проникновению внутрь объекта под прицелом, надо думать, десятка крупнокалиберных пулеметов и экстренная легализация моего подозрительного тела в высококультурной среде городской богемы от искусства. Это вообще – на грани возможного! Как же тут не поизображать Джеймса Бонда и не порычать на своего товарища на подходе к этой Фортификации всемирного зла? А я, между прочим, для этого бездушного человека прогулял третью пару! На которой сейчас в моей родной группе – лабораторная по электротехнике. Опять придется какую-нибудь фантастику придумывать для отмазки… – Пошел! – Сам ты… пошел! – огрызнулся я и… открыл вожделенную дверь в оазис графической культуры. Странно. Почему-то никто не стреляет. Надо же, как легко получилось! Первый на объекте. Второй, надо сказать, сейчас пойдет по своим старым связям и присоединится ко мне чуть позже, раздобыв какие-нибудь фиктивные полномочия: или следователем представится, или экспертом-криминалистом – в зависимости от того… где его не пошлют подальше старые друзья-товарищи. Ну, что у нас тут? Рисунки на стенах – масло, акварель, гуашь; на ажурных подставках – скульптуры из пластилина: балерина, рыбак, фигурка, похожая на сталевара, судя по длинной палке и характерным очкам на шлеме, красноармеец на лошади, похожей на толстого оленя, матрос с автоматом в тельняшке, аккуратно набранной из пластилиновых полосок. Еще много всего разного… – Интересуетесь, молодой человек? – вежливая дама в строгом темно-синем платье с белым кружевным воротничком. Почему для меня так знакомо это прозвучало? Совсем недавно кто-то задавал мне абсолютно такой же вопрос. Не помню уже кто… – Да… собственно, я уже все это видел. Так-то, конечно, интересуюсь, но… немного другим. – Чем же, если не секрет? – Скорее «кем». Одним преподавателем. – У нас очень хорошие учителя. Кто вас интересует? – Видите ли… простите, как вас зовут? – Ирина Васильевна. Директор школы. – А я – Виктор Караваев. Очень приятно. – Взаимно. Слушаю вас, Виктор. – История такая необычная приключилась, – начал я озвучивать одну из наших домашних заготовочек, – сестра у меня тут училась, двоюродная. Недолго совсем – где-то с месяц и… было это около двух лет назад. Этим летом она уехала поступать в Строгановку, поступила, учится. – Замечательный вуз. Мои поздравления. – Да-да, спасибо. У нее сейчас там проект интересный в учебе образовался, я толком не понял, но что-то связанное с вензельной графикой… Женщина вежливо улыбнулась. – Курс называется «Вензеля и монограммы». – Да, точно! Но ее проект – сложнее. Она работает над вариантом изображения вензелей, монограмм… трафаретом. – Странное увлечение. Впрочем… А что нужно от нашей школы? – А сестра, когда училась, слышала, как один из ваших преподавателей… по изографии… что-то подобное и рассказывал своим ученикам. Вот только, к сожалению, она не помнит, кто именно. Написала мне, просила заглянуть к вам и навести справки. Скажите, есть такая возможность? Заметно было, что женщина слегка озадачена. Будь она… заведующей продскладом – банально бы послала меня ко всем чертям, если не подальше. Но тут… «культур-мультур», «прачечная»… со всеми вытекающими. – Вы говорите: «один из преподавателей»… – это мужчина? – Да. – Но у нас нет в штате мужчин! – А… раньше были? – Мм… возможно. Навскидку я не помню. Кадровые вопросы у нас решаются в гороно. Это в горисполкоме, на Ленина. – Да. Я знаю, где горисполком. Приплыли. А я с самого начала не верил в эту ерунду с художественной школой. Вариант с непосредственной разработкой Пестрого выглядит гораздо предпочтительней. – Хотя… вы знаете, кажется, я поняла, о ком речь. Я насторожился. – Да-да. – У нас же много внештатников: профессиональные художники, изографы, декораторы, фотографы. Прочитают по два-три урока по нашей просьбе и возвращаются к своей прежней работе. – А такое и два года назад было? – Конечно. – А… где бы узнать – кто был у вас в то время из мужчин? Женщина задумалась. – А вам это очень нужно? – Вопрос жизни и смерти! И я не врал. – Вы можете через два дня заглянуть? У нас есть сотрудница, которая ведет соответствующие журналы, но она сейчас на больничном. Появится – я уточню. – Сделайте, пожалуйста, одолжение. – Хорошо. – С моей сестры – копия ее первой курсовой: вид на Южную бухту с Исторического бульвара. В карандаше. Вам на выставку в вестибюле. Она ведь тоже – ваша ученица! – Очень хорошее предложение. – Так мы рассчитываем на вас? – Да-да, я же сказала. – Приятно было познакомиться. – Всего хорошего, Виктор. – До свидания. Уф… Что-то отвык я от галантных манер. Общаешься в последнее время черт знает с кем… |