Онлайн книга «Фатальное колесо. Шестое чувство»
|
Что-то я упускаю. Важное. Впрочем, кто мне мешает расспросить об этом… Мотю? – Знаете вы меня, товарищ старший лейтенант. Встречались уже. Дружинник, помните? Студент, староста… – А-а! Студент. Так ты Гошу знаешь? Анисимова? Жаль, что я раньше был не в курсе. Как дела, Гоша? – Не родила. Парень у тебя спросить чего-то хочет. Будь добр, Мотя, ответь. – Зайдем. Мы прошли в до боли знакомое помещение. Ничего не поменялось – стол, стулья. Дубинки. Запасные, что ли? Так быстро выходят из строя? – Мы Пестро́ва ищем, – с места в упор заявил я. – Василия Кравсиловича. Вы меня тогда с ним задержали. Мотя почему-то замялся. Я бы сказал даже – смутился. Глаза отвел. А что происходит? – Очень надо, Матвей! – включился Аниськин. – Мне надо. Позарез! – Але, служба! – окликнул Мотя своих рядовых и лычконосных подопечных. – А ну погуляйте пока… – Так мы только пришли… – Свалили отсюда, быстро! – Есть. – Слушаюсь. – Вот так! Опорник опустел. Мотя сидел за столом и напряженно растирал себе лоб. – Ну так как? – нетерпеливо заерзал на стуле Аниськин. – Есть информация? – Да есть-то есть, да… не про нашу честь. – Не понял. – Короче… «барабан» это. Стукач одного «важняка» из управления. А я его типа крышую здесь на участке. Да присматриваю, чтоб не распоясывался сильно. Мы переглянулись с Аниськиным. Ничего себе «стукач»! Ходит с нелегальным стволом и постреливает время от времени в оперативников из КГБ. А еще подрабатывает в свободное от «стука» время правой рукой подпольного мафиози от наркоты! Этот «важняк», интересно, знает о всех художествах своего подопечного? То, что Мотю они держат втемную, – это и дураку понятно, иначе старлей нам всего этого не рассказал бы. Его задача – изображать для конспирации свирепого околоточного да охаживать иногда замаскированного агента резиновым изделием по ребрам. Что еще тогда мне показалось очень странным. Переигрывал Мотя! А вот «важняк»… Не удивлюсь, если он в курсе. Если он… И тут меня прошиб холодный пот. А что, если тот «важняк» и есть… Да ладно! Не может быть. Ведь не девяностые еще пока на дворе! Мы только на стартовой полосе… пятнадцатилетнего забега в пропасть. И даже не прозвучал еще выстрел рокового стартового пистолета, который совпадет по времени с назначением на должность генсека туповатого комбайнера, возомнившего о себе невесть что. Нет. «Важняк» – не Трафарет. Это вряд ли. И… а кто нам мешает проверить? – Адрес! – потребовал я угрюмо. – Чего? – удивился старлей. – А ты не борзеешь, студент? – Мотя, адрес давай! – вписался Аниськин. – И быстро! Мы сегодня уже одну гражданку из петли вытащили. Время уже не терпит! – «Петлю» какую-то выдумали, – пробурчал возмущенно Мотя, ковыряясь тем не менее в ящике своего стола. – Вот адрес. Частника, сорок шесть. Тут рядом, на горке… Мы снова переглянулись. – Шестая бастионная рядом? – Вплотную. Пестрый и Кролик – соседствуют домами! Даже если и не бок о бок, но все равно – совсем рядом. – Нас не было! – Аниськин резко развернулся и зашагал к выходу. На редкость светские манеры. – «Важняка» не сдадите? – бросил я напоследок. – Дурак, что ли, студент? Попробовать все равно надо было. – Прощайте. Надеюсь, не увидимся. А Аниськин был похож на гончую, взявшую свежий след. Можно даже было сказать – на легавую, но не хочется обижать мента резким, грубым словом. Уж больно у него тонкая душевная организация. Что он чуть позже и доказал… По адресу мы обнаружили частный одноэтажный дом с традиционно обширным внутренним двориком, неровно залитым бетоном из песчано-гравийной смеси. В этом районе у всех частников так: цементный завод под боком. Двери неожиданно для нас обоих открыл сам Василий Кравсилович, и тут же, как и я недавно, был неприятно поражен тонкой душевной организацией и светскими манерами Аниськина. Точнее даже – сражен! Потому что от приветственного удара в челюсть хозяин домика бодро пролетел вглубь жилплощади метров на пять, а то и больше. Мы вошли в помещение. Слава богу, никаких мам-пап, жен-сожительниц, старушек-детишек дома не оказалось. Блин, Аниськин! Я один об этом думать должен? Сейчас пришлось бы успокаивать визжащую многоголовую гидру из женского сословия. Обошлось… – Гражданин… началь… ник… Пестрый изумленно размазывал кровь по лицу, барахтаясь в обломках какой-то мебели. Главное – сразу понял, что мы не из бандитов. – И тебе не кашлять, Пестров, – угрюмо поздоровался Аниськин. – Познакомимся? Он зацепил какой-то стул и водрузил его прямо над хозяином спинкой вперед. Сам уселся сверху. Перекладина между ножками удачно пришлась ровно на шею Василия Кравсиловича. – Девочку Машу помнишь? – Как-кую… Машу… Аниськин сильнее нажал перекладиной. – Несовершеннолетнюю! Которую полтора года назад на «таблетке» нашли с передозом. Припоминаешь? – Что-то не… припоми… А! Дышать… Дышать дай! Да-да! Помню. Я помню… Стул! Я увидел, как дрогнула, а потом заледенела спина Аниськина. – Эй! – тихо позвал я его. – Эй! Ты его сейчас задушишь. Он еще раз дрогнул и ослабил нажим. – Кто? – Я не могу. – Кто?! – Уп… Стул!.. Трафарет… Стул отпусти… Это Трафарет, это не я! – Кто Трафарет? Говори! Убью!!! – Я не могу!.. Убивай! Давай, души меня, ментяра. Я все равно не скажу… А-а!.. Уп… Я схватил Аниськина за плечо и сильно тряхнул его несколько раз. – Да что ты делаешь?! Аниськин. Опомнись! Он нам живой нужен. Он вскочил и отбросил мою руку. Яростно пнул стул, тот брызнул в сторону и в щепки разлетелся о стену. Навис над своей жертвой, до белых костяшек сжав кулаки. Его трясло. Но… он пока держался. – Вася, послушай! – решил я попробовать договориться. – Погибшая Маша – его дочь. Родная. Понимаешь, что это значит? Пестрый покладисто закивал, косясь испуганно в сторону Аниськина. – П-пони…маю… – Не понимаешь, Вася. Ой как не понимаешь! |