Онлайн книга «Вороны Чернобога»
|
И вместе с Александром Михайловичем с надеждой уставилась на Данияра. Тот нахмурился и пожал плечами. – Таких знакомых у меня нет. Русе хотелось съязвить: «Есть только дамочки, которые бегают требовать деньги на ребенка, причем не твоего?» Но она сочла неудобным лезть в чужую личную жизнь. Хотя чем дальше, тем почему-то больше Руся вспоминала прелестную женщину с жутким характером. И так же почему-то злилась на Данияра. Спохватившись, что еще не все рассказала, девушка продолжила: – А еще… она приехала на серой машине. И номера машины были закрыты чем-то. – Серая? – Данияр задумался. – Если учесть, что на улице зеркальник видит предметы в оттенках серого, то машина может быть и белой. – Номера закрыты? – Александр Михайлович тоже задумался и пожал плечами. – Шпионский детектив. То есть некто заранее предполагал, что нечистики, как Руся говорит, могут описать нам его машину? – Получается так, – подтвердил не менее удивленный Данияр. – Значит, это кто-то из кланов или семей? – изумилась Руся. – Возможно… – сказал ворон, уставившись на свой почтовый ящик. И они, вполголоса переговариваясь, начали подниматься за Русей по лестнице. Радостные барабашки скакали по стенам и обсуждали зеркальника. Судя по их словам, он уже ушел в другой подъезд, куда кто-то приехал в качестве позднего гостя. Когда Руся открыла дверь в квартиру Данияра, Карина все так же сидела на диване, положив себе на живот большую, с потрепанным рисунком под гобелен подушку-думку и обняв ее. То ли спала, то ли задремала. В последнем деле ей помогал дрема, взобравшийся на думку и активно зевающий. Митю девушка обнаружила в темной, без света кухне. Он стоял у окна и смотрел на улицу. Мужчины заглянули в гостиную и тоже направились на кухню, где Руся включила верхний свет, несмотря на странное недовольство Мити. – Данияр, с ней точно все в порядке? – спросила она. – Теперь уже точно, – ответил ворон. – Около нее еще оставались круги времени, но сейчас они опали. Теперь она в безопасности. – А ты умеешь такие заклятия убирать? – рассеянно поинтересовался Александр Михайлович, посматривая на бумаги Всеволода, которые Митя принес сюда, на кухню. – Нет. Я только вижу, – признался Данияр. – Такие вещи умел делать Мрак. Всеволод тоже, но у него уходило больше времени на снятие заклятия. Мрак же мог глянуть – и заклятия как не бывало. – Так кто же эта женщина? – спросил Александр Михайлович. – Что за женщина? – негромко переспросил Митя у Руси, и та пересказала ему все, что видел зеркальник. – Вариантов ответа на этот вопрос очень много. Надо сосредоточиться на другом. – Данияр сел за стол, не спуская глаз с бумаг. – Надо, – согласился Александр Михайлович. – Например, на том, все ли бумаги здесь. Ты знал про них – можешь сказать точно, все ли здесь? – В таких бумагах Всеволод обычно описывал наши дела, – ответил Данияр и оживился. – Между прочим, эти дела могли бы помочь мне вспомнить не только что было, но и чему я еще вас не научил. – Это как? – удивился Митя. – Просто. Вспомню, как эти дела проходили, – вспомню, какие приемы применял, чтобы выполнить их. Я предупреждал: я практик. Он взял в руки бумаги, и присутствующие затаили дыхание, с беспокойством следя за ним. Шелест перебираемых листков, шорох откладываемых… Митя не выдержал: – Ну? Что? – Бумаги, судя по датам, за полгода моей работы. Здесь только то, что касается лично меня. Но в полном объеме. Теперь можно будет даже восстановить связь с заказчиками. И продолжить с ними… сотрудничество. – Данияр, – обратился к нему Александр Михайлович, – можно я просмотрю их? Я обычно быстро вникаю. Мне бы очень хотелось знать, что именно вы делали и каким образом все происходило. Данияр, словно машинально, сжал бумаги в руках и с минуту смотрел на них. Поднял глаза и неловко улыбнулся. – Скажу честно – отдавать бумаги на дом не хочу. – А если сделать копии? – спросила Руся. – У меня здесь, в бабулиной квартире, есть ксерокс. Бумаги ведь не секретные? Почему ты их давать не хочешь? Боишься потерять? Ворон снова помолчал и нехотя признался: – Это единственное, что осталось от моей прошлой жизни. Как-то… стремно расставаться с прошлым, хоть это всего лишь бумаги. Нет, не бумаги… Фиксированная прошлая жизнь. – Вы как маленькие, – пробормотал Митя и зевнул. – Александр Михайлович, а у вас дома компьютер есть? – Ноут у меня. – Ну вот! Я видел, у вас айфон клевый. Сфоткайте листы – и все. Дома почитаете. Мужчины переглянулись, и Руся засмеялась: выход, и такой простой, найден! Пока суд да дело: пока Данияр раскладывал листы, а Александр Михайлович готовился их фотографировать – Руся тоже не сидела сложа руки. Поесть они чуть-чуть поели, но неизвестно как вороны, а ей самой вдруг так есть захотелось! Вообще, она заметила, что именно по ночам голод будто накидывался на нее. Так что она включила духовку, достала из холодильника большую чашку с полуфабрикатом – с творогом, смешанным с тертым сыром, добавила туда яйцо, приправы и начала тереть на мелкой терке сардельку. Митя, сообразивший, что она готовит, схватил доску и хлеб и принялся резать его на ломтики. Поглядывая в сторону Руси, проворчал: – Давай-давай! Нечего! Всю сардельку клади! Мне нравится, когда там больше колбаски, чем сыра! – Еще и привередничает! – фыркнула девушка. Митя любил ее горячие бутерброды. Когда мужчины закончили с фотографированием, Руся уже доставала противень с бутербродами, источающими такой аромат, что со стола мгновенно смели все посторонние предметы и с трудом дождались, пока Митя разольет на всех чай. – Карину зовем? – спросила Руся. – Она спит, – сказал Данияр. – Почему? – поразился Митя. – Ночь – наше время! – Она в такой передряге побывала, что для нее сон сейчас – настоящее лекарство. Очередной перекус подвигнул Александра Михайловича на размышления: – Надо бы суммировать все, что произошло. Девушка-воронушка, насколько понимаю, теперь наша? – Не уверен, – вздохнул Данияр. – Если ворон себя осознал вороном, это еще ничего не значит. Права давить на нее у нас нет. – Ага, – вредным голосом сказала Руся – и Митя согласно кивнул после добавленных ею слов: – Нам, значит, на нее давить нельзя, а алконостам можно? – Вы же видели сами: она легко ушла от них именно потому, что на нее давили, а потому ее там ничто не удерживало. Александр Михайлович, на которого все посмотрели, ожидая продолжение его речи, обобщил: |