Онлайн книга «Мой Дантес»
|
За весь вечер он всего лишь единожды легко прикоснулся губами к моему виску, что не вызвало никаких неприятных эмоций. Скорее, наоборот, я неожиданно поймала себя на мысли о желании большего. Казалось, что этот огромный сильный мужчина с чарующим контрастом глаз и волос знаком мне много-много лет. Правда, в отеле, переступив порог чужого номера, я несколько оробела. Видимо почувствовав это, Стас подошел ко мне, чинно присевшей на край необъятной кровати, опустился на колени, осторожно взял за руку, прижался к ней горячим лбом и, чуть охрипшим голосом, ласково произнес: – Не бойся меня, старушка, все будет хорошо. Сейчас приготовлю ванну – надо же смыть с тебя тротуарную пыль. И я расслабилась, а, отмокая в душистой пене, вдруг поняла, что вновь желанна. Ах, Никита, Никита! Моя так и не проходящая боль! До чего же ты довел меня, и что мы оба с собой сделали! Я твердо знала, во мне больше нет прежней любви, но память о проведенных вместе годах, большая часть которых была необыкновенно счастливой, все еще жила. И очень хотелось верить, что именно Стас поможет мне от нее избавиться. Завернувшись в банное полотенце, я приоткрыла дверь ванной комнаты и сделала первый неуверенный шаг. Потом второй, третий… В номере приглушенно звучала музыка, светился экран телевизора, разобранная постель манила к себе сияющей белизной. Стас курил, сидя на диване. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Наконец, не выдержав, я решительно сбросила полотенце. Стас застонал, чуть прикрыв глаза, одним движением затушил сигарету, поднялся и протянул ко мне большие сильные руки, красоте которых мог позавидовать даже Витковский… Утром за завтраком, весело болтая, мы с аппетитом поглощали все, что предлагал шведский стол. – Как я проголодался, – сам себе удивлялся Стас. – И не мудрено, – хитро прищурилась я. – Три часа любви с мизерными передышками… Ты – монстр! – Тогда ты – монстриха! – не остался в долгу Стас. – Кто не давал мне спать утром? – А кто виноват, что ты заводишься от малейшего прикосновения? – попыталась было оправдаться я. – От таких прикосновений не заведется разве что мертвый. Будешь десерт? – Угу. – Арбуз, персики, дыня, груши… – Тащи все! – Троглодитка! – Сам такой! Кофе решили выпить в баре. Устроившись на низком диванчике, Стас с наслаждением затянулся сигаретой. Надо же, еще минувшим вечером он сидел вон за тем столиком у окна – совершенно чужой и незнакомый. А сегодня уже настаивает на том, чтобы я сдала свой номер и переселилась к нему. – Елки зеленые! Я же совсем забыл спросить тебя, насколько ты приехала в Лондон? – На неделю. – Всего-о-о лишь? – разочарованно протянул Стас. – А мне предстоит торчать здесь до середины декабря. Потом Париж, Вена, Берлин… – Можно узнать, чем ты занимаешься? – осторожно спросила я, памятуя о его вчерашнем споре с толстяком. – Продажей ювелирных изделий, – просто, словно речь шла о картошке, ответил Стас. – У нас с партнерами целая сеть магазинов, в том числе и в Москве. – Так вот почему ты спросил меня о настоящих драгоценностях. – Помнится, ты ответила, что не только видела, но и держала их в руках. – Кое-что удается держать и сейчас. И я рассказала Стасу всю малоприятную историю о наследстве, домогательствах Егорушки, измене Никиты, ограблении квартиры Вдовы, исчезнувшей шкатулке и, конечно же, о медальоне. – Шкатулка, – задумчиво проговорил Стас. – Наверное, я мог бы тебе помочь найти ее. Ты помнишь, какие там были украшения? – Перстни, серьги, браслеты, – начала перечислять я. – Кажется, золотые часы в форме луковицы. – Можешь все это описать? – Да я особо и не приглядывалась, потому что не собиралась ничего носить. Драгоценности принадлежали Вдове. К тому же я не люблю все эти побрякушки. – Так ли? – лукаво улыбнулся Стас. – Правда! – поспешила заверить я. – Да у меня дома целый склад всевозможных золотых безделушек – подарков бывшего мужа. Но я предпочитала тонкую цепочку и обручальное кольцо, которое сняла две недели назад. – Ну, может, снимки какие-нибудь остались, – предположил Стас. Немного подумав, я полезла в сумочку, достала бумажник с документами, где хранила одну из фотографий Вдовы. На ней Софья Матвеевна, облаченная в строгое вечернее платье, гордо выпрямившись, высоко подняв голову и сложив на груди руки, стояла у портрета адвоката. Шею Вдовы украшал обрамленный в платину крупный рубин в виде слезы. Точно такую же форму имел и перстень, надетый на средний палец ее правой руки. – Вот все, что осталось, – я протянула снимок Стасу. – Этот гарнитур Софья Матвеевна особенно любила. Внимательно изучив фотографию, Стас спрятал ее во внутренний карман пиджака. – Отсканирую и отправлю в Москву, – пояснил он в ответ на мой изумленный взгляд. – Есть у меня кое-какие знакомства. Я согласно кивнула и вновь посмотрела на столик, за которым еще вчера мой новый знакомый так жарко спорил о чем-то с рыжеволосым толстяком. – Стас, а чем был недоволен твой собеседник? Я слышала, как он говорил о яме, которую ты, якобы, роешь сам себе. О том, что тебе надо глядеть в оба и поостеречься… – Не бери в голову, – беспечно отмахнулся Стас, прикуривая очередную сигарету. – Просто один из поставщиков продал нам некачественный товар. Обычный покупатель ничего и не понял бы, но специалистов не проведешь. – А при чем тут ты? – не поняла я. – Поставщик был моим протеже, – ответил Стас, помрачнев. – И пострадала именно моя репутация. Ничего, сегодня я с ним разберусь, и впредь действительно буду смотреть в оба. – Тебе предстоит спасать свою честь? – Именно! Но ты об этом не думай. Лучше прикажи перенести свои вещи в мой номер. – Может, не стоит? – неуверенно произнесла я. – Еще как стоит! У нас же всего неделя! Стас воровато оглянулся и, убедившись, что за нами никто не наблюдает, ласково поцеловал меня в шею. Его рука нырнула под мой свитер и прошлась по спине, отчего кожа тут же покрылась мурашками, но не от ужаса, как в случае с питерским Георгием, а от внезапно нахлынувшего желания. – Ну и ну! – улыбнулся Стас, моментально поняв, что со мной происходит. – Сколько же тебя морили голодом? – Больше полугода, – честно призналась я. – Ничего. Вечером наверстаем, а сейчас мне пора. Не скрывая сожаления, он поднялся с диванчика и направился к двери, но у выхода из бара остановился, оглянулся и крикнул мне: |