Книга Дьявол может плакать [= Син и Катра ], страница 71 – Шеррилин Кеньон

Кэт исподволь улыбнулась.

— Я уверена, что они одобрили бы твое предложение.

— Ты даже не представляешь, как они обрадовались бы. Повара на кухне уже сходят с ума от их огромных заказов. Если так будет и дальше продолжаться, то нам придется нанять дополнительный штат на кухню из других казино и ресторанов.

Смеясь, Кэт обошла его и взяла кусочек тоста.

— Я хотела бы немного яичницы-болтуньи, бекон и тост с соком.

— Отлично. Присаживайся, — он указал на стул возле барной стойки, — а я о нем позабочусь. — Он указал на тост в ее руке. — Желе, джем или масло?

— Спасибо, ничего не нужно. Я люблю обычные тосты.

Он поднял вверх большие пальцы рук.

— Тем лучше для меня.

Кэт откусила еще кусочек и принялась жевать, наблюдая, как он сервирует стол. Интересно, что заставило этого изворотливого человека поступить на службу к Сину?

— Как долго ты служишь Сину?

Киш пожал плечами.

— Несколько тысяч лет, плюс-минус одно или два десятилетия.

У Кэт перехватило дыхание от неожиданности. Она была уверена, что Киш — человек, а, оказалось, что нет.

— Так долго? Правда?

— Именно поэтому он и доверяет мне. — Он поставил перед ней тарелку, затем положил рядом серебряные приборы и льняную салфетку.

— Я думала, что ты человек.

Он кивнул.

— Я человек, хотя когда я просыпаюсь утром, меня так вряд ли можно назвать. Даже я не хочу находиться в этот момент рядом с собой.

В другое время это развеселило бы её. Но сейчас Кэт хотелось разгадать эту загадку.

— Но если ты человек…

— Почему я все еще жив? — Он усмехнулся и подмигнул ей. — Я еще и телепат.

О да…

Он положил ей в тарелку яичницу и только потом ответил:

— Когда-то, очень давно, я заключил чертовски невыгодную сделку с демоном — моя душа в обмен на бессмертие и богатство. — Киш поднял глаза и встретил её пристальный взгляд. В его голосе сквозило восхищение и благодарность. — А Син спас меня.

— Как?

Он пожал плечами.

— Я никогда не интересовался деталями. Мне слишком страшно узнать о том, чего это ему стоило. Всё, о чём мне известно, — Син освободил меня в обмен на что-то, мне неизвестное, и с тех пор я с ним. Нет ничего, чего я не сделал бы для этого человека.

Кэт отлично понимала, что чувствует Киш, и восхищалась его преданностью. Она провела здесь достаточно много столетий и знала, что большинство людей было склонно предавать своих спасителей при первой же возможности. То, что Киш был все еще здесь и осознавал свой долг перед Сином, говорило о многом.

— Как вы встретились?

В глазах Киша промелькнуло виноватое выражение, когда он убирал со стола лишние блюда.

— Так же, как и Син встретился с Дамьеном — я пытался убить его.

Кэт поперхнулась яичницей. Она не ожидала такого ответа от Киша.

— И он оставил тебя в живых после этого?

— Оригинально, да? — усмехнулся Киш. — Син всегда поступает так, как считает нужным. Хочешь — верь, хочешь — нет, но он спасает всех, кого только может. Мой демон еще не успел забрать мою душу, поэтому-то Син и смог меня выменять. Большинство из тех, кто работает здесь, так или иначе, обязаны Сину своей жизнью.

Ничего себе. Она была поражена тем, что Син был способен проявить сострадание к людям, ведь он всегда держался особняком… Особенно после стольких предательств в его жизни. Кэт удивляло то, что Син все еще был способен протянуть кому-то руку помощи…

Это было просто невероятно. Кэт подумала, что её любовь к нему становится еще сильнее.

Она сделала глоток сока и спросила:

— Но почему же ты так долго живешь?

— Син был богом календарного года. Несмотря на то, что Артемида отняла большую часть его сил, она не сумела забрать их все. Кое-какие возможности у него остались. Син в состоянии остановить процесс старения. Конечно, для него это не так легко сделать, как в те времена, когда он был шумерским богом, но Син всё-таки сумел остановить моё старение.

Да уж, это хорошая способность.

— А почему он не сделал то же самое для Дамьена?

— Он не смог. Они попробовали однажды это сделать, и Син едва не погиб. Дамьен проклят. Это совсем другой случай, и силы Сина не распространяются на него.

— Зато он спас тебя, — произнесла Кэт, чувствуя, как её сердце наполняется нежностью к Сину. — Ты, должно быть, был хорошим человеком.

Киш усмехнулся.

— Я был самым худшим из всех отбросов общества. Лгун, вор. Я мог, не задумываясь, перерезать горло любому — мужчине, женщине или даже ребёнку. Для меня это не имело никакого значения. Но я не горжусь своим прошлым. Син мог перерезать мне глотку и оставить меня умирать, ведь именно этого я и заслуживал. — Он поднял на неё взгляд, полный горечи. — Я так и не понял, почему он спас меня. Видят боги, я этого не заслуживал. У меня не было ни малейшего представления о сострадании, пока он не спас мою жизнь.

Чем больше Кэт узнавала о Сине, тем больше она им восхищалась. Ей хотелось понять, что же заставило Сина спасти Киша. Кэт коснулась руки Киша и сразу же перенеслась в прошлое.

Киш лежал на земле, истекая кровью, а Син стоял над ним, поигрывая ножом, который отнял у Киша во время его неудачного покушения.

— Ну, давай же! Сделай это! — прорычал Киш.

Но вместо этого Син взвалил его на плечо и отнес в ближайший переулок. Там он долго смотрел в темные глаза пленника, крепко держа Киша, чтобы тот не вырвался. В глазах Киша Син увидел всю его жизнь. Насилие, боль. Беглый раб, всегда стремившийся к свободе и нормальной жизни.

Он вовсе не обязан был за это бороться, но, тем не менее, устремления Киша нашли отклик в душе Сина. Он понимал, что даже такая мелочь может очень много значить.

Потом Син поставил Киша на ноги и сказал:

— Жизнь стоит ровно столько, сколько человек сам за нее дает. Если бы я сию минуту убил бы тебя, то за твою жизнь никто не дал бы ломаного гроша и не стал оплакивать тебя. Ты действительно этого хочешь?

Губы Киша презрительно искривились:

— Моя жизнь мне не принадлежит. И ничего для меня не значит.

— Тогда она ничего не значит и для всех остальных. — Син прищурился и пристально взглянул на Киша. — Но если бы твоя жизнь снова принадлежала тебе, то считал бы ты ее никчемной?

— Я не понимаю твоих вопросов. Я всего лишь раб.

— Раб или господин — это не важно, главное, что ты не глупец. Вопрос прост — если я верну тебе твою жизнь, ты снова будешь прожигать свои дни или же сделаешь её стоящей?