Книга Мёртвая жизнь, страница 27 – Виталий Абоян

– Именно – больше пятидесяти процентов массы образца.

– Так что, – вмешался Лившиц, – они его нарастили? В речке эта туша у них лежала, что ли?

Люди были ошарашены. Никто не знал, что предположить. Полученные данные выходили за пределы известных или хотя бы предполагаемых человечеством технологий, связанных с космическим пространством. Что-то принципиально иное, отличное от всего, созданного руками человека, покоилось недалеко от «Зодиака».

– Или в океане, – без тени иронии сказала Герти.

– Но позвольте, – сказал Грац, – в каком океане? Как такая туша могла лежать в океане, обрастать там… хм, ракушками, а потом подняться в космос? Его размеры сравнимы с не самым маленьким астероидом. Да упади такая штука на Землю – вот вам и конец эры динозавров! Если Земля вообще выдержала бы такой удар.

– Выдержала бы, можете не сомневаться, – сказала Гертруда. – И планеты, и океаны бывают разными.

– Да, но космические корабли летают в одном и том же космосе. Если мы не знаем, для чего нужна каменная обшивка, то это значит…

– Это значит, – перебил доктора Лившиц, – что мы просто не знаем, для чего это может понадобиться. Мы летаем в гиперпространстве, физические свойства которого нам во многом до сих пор неизвестны. Мы даже не можем управлять своим движением там.

– Как это не можем?! – возмутился Грац.

Захар сразу вспомнил Тахира – их пилот был мертв. Вместе с ним полетела в тартарары вся система управления движением корабля в гиперпространстве. Никто из них не имел возможности управлять ею. Да и пилоты, подобные Тахиру мутанты, не могли объяснить, как они управляют, что делают для того, чтобы корабль попал в нужную точку пространства, а не куда угодно.

– А чего тогда мы здесь торчим? – тихо поинтересовался Люциан.

Вопрос был исчерпан. Грац, поперхнувшись, замолчал.

– Послушайте, Грац, – продолжал внеземелец, – я устал вам объяснять. Ученые института, как бы вы к нему ни относились, за годы работы пересмотрели массу возможных вариантов. Все они сводятся к двум версиям: все живые существа во Вселенной, или хотя бы в Галактике, имеют примерно одинаковое устройство, похожую организацию и, соответственно, схожую логику – это первая. А вторая – каждая частичка жизни уникальна, повторить ее, воссоздать в других, пусть даже очень похожих, условиях невозможно. Отсюда – принципиально различная биохимия, организация и логика существования, не имеющая никаких точек соприкосновения с нашей. Вот Фриц это куда подробней меня рассказать может.

– Вы, я так понимаю, придерживаетесь второго варианта? – спросил Захар.

– Я этого никогда не скрывал. Есть много различных гипотез, но все равно они в итоге упираются в то, что я перечислил. Мы никогда не сможем понять, зачем чужаки намазали свой корабль известкой.

Грац издал какой-то нечленораздельный звук, похожий на хрюканье, шумно выдохнул и со свойственной ему напористостью сказал:

– Позвольте, но обмазанный известкой корабль – это вопрос технологии, а не логики миропонимания. При чем здесь… Мы способны понять, как работают звезды, как они эволюционируют. Давно просчитано, во что превратится Вселенная, когда не будет не только нас с вами, но даже памяти о нас не останется. А вы говорите, что мы не способны понять, зачем эти существа… штукатурят свои корабли. Это же смешно!

Лившиц едва заметно улыбнулся. Он был спокоен и даже не собирался устраивать обычных для него сцен. Он был на коне. Грац откровенно сглупил, открыто показав полную некомпетентность в вопросах общения с пришельцами, и Люциан теперь открыто над ним издевался. Станислав действительно не понимает, что, продолжая спорить, только глубже зарывается в зыбучий песок позора или же только делает вид?

– С чего вы взяли, что наше понимание – единственно верное? И потом, наше восприятие весьма ограниченно. Да, в пределах своих возможностей мы знаем, что та часть мира, которую мы можем воспринять, устроена именно так. Но они, – Лившиц многозначительно ткнул пальцем в стену, имея в виду висящего в сотне километров от них Хозяина Тьмы, – возможно, воспринимают совсем другую часть мироздания. Не исключено, что мы в эту часть вообще не входим.

– То есть как? – похоже, Грац был окончательно сбит с толку.

Захару внезапно вспомнился другой вопрос Граца: способны ли инопланетяне установить с нами контакт?

– То есть так. Надоело с вами спорить, – устало махнул рукой Лившиц. – Вы не задумывались, а для чего людям вообще понадобилось изучать Вселенную? Лезть в атомы, ковырять кварки?

– Ну, знаете ли… – пробасил Грац.

– В том-то и дело, – тихо сказал внеземелец, – что не знаю.

Ай да Лившиц! Вот это ничего не знающий и всего боящийся внеземелец! Зачем тогда он устраивал сцены, впадал в истерики? Да уж – Люциан был самой настоящей темной лошадкой. Нужно присмотреться к нему пристальней. А ведь он набивался к Захару в друзья-союзники. Может, стоит не отказываться от предложенного сотрудничества?

– Прекратите, – мягко одернула их Гертруда.

Захар заметил, как с лица Люциана мгновенно исчезла улыбка. Он сразу весь как-то подобрался, став чуть ли не по стойке смирно. Но Грац все продолжал цокать языком и что-то возмущенно бормотать под нос. Захар не понял, что того возмутило больше – наглость Лившица или полное отсутствие уважения к людям, венцам природы, со стороны избирательно воспринимающих мир пришельцев.

– Я еще не показала вам главного. Вот смотрите.

В воздухе прямо перед ними в общем пространстве виртуальной реальности возникло изображение чего-то тонкого, древовидно ветвящегося на отростки второго, третьего и так далее порядков. Структура маячащего в воздухе объекта поражала своей сложностью и… полным отсутствием смысла. По этой части уверения Лившица подтверждались.

Что такое показывает им Гертруда, Захар не понял. Но он понял другое – с некоторых пор они все безоговорочно приняли как данность, что огромная глыба, затерянная в космосе, действительно является кораблем чужих. Ну, по крайней мере, объектом внеземной технологии и культуры. Но ведь до сих пор у них не было ни одного доказательства этого предположения!

– Что это? – спросил несколько притихший Лившиц.

Видимо, непонятно было не одному Захару.

– Это кремний и кремнистые соединения, – объяснила женщина. Как кому, а Захару от этого объяснения понятней не стало.

– И что в них необычного? – спросил кибертехник.

– В них самих – ничего. Но в том, как они расположены в образце, – всё. Посмотрите, какая четкая структура, какая сложная организация. Разве такое могло сложиться само собой?

Видимо, для наглядности Гертруда активировала два окна: одно с данными спектрографии, подтверждающими наличие в замысловатом кусте кремния, второе – длинные математические выкладки прогноза дальнейшего ветвления образования.