Книга Хорошая дочь, страница 14 – Карин Слотер

Миссис Пинкман была не около мужа. Она оказалась той орущей женщиной, которая внезапно прекратила орать. Она держала на коленях голову девочки и прижимала к ее шее нежно-голубой свитер. Пуля повредила что-то жизненно важное. Руки у миссис Пинкман были залиты красным. От крови бриллиант на ее обручальном кольце стал похож на вишневую косточку.

У Чарли подкосились колени.

Она опустилась на пол рядом с девочкой.

Она видела себя, лежащую на земле в лесу. Сколько ей тогда было, двенадцать? Тринадцать?

Тонкие юные ноги. Короткие черные волосы, как у Гаммы. Длинные ресницы, как у Сэм.

— Помогите, — хрипло прошептала миссис Пинкман, — пожалуйста.

Чарли протянула руки, не зная, что делать. Глаза девочки закатились, а потом она вдруг посмотрела на Чарли.

— Все хорошо, — сказала Чарли. — С тобой все будет хорошо.

— Пойди пред этой невинной душой, Господи, — молилась миссис Пинкман. — Не оставь ее. Поспеши, Боже, на помощь ей.

«Ты не умрешь, — мысленно умоляла Чарли, — ты не сдашься. Ты окончишь школу. Поступишь в колледж. Выйдешь замуж. Ты не оставишь своей семье зияющую дыру на месте твоей любви».

— Поспеши на помощь мне, Господи, спаситель мой.

— Посмотри на меня, — сказала девочке Чарли. — Ты поправишься.

Было очевидно, что она не поправится.

Ее веки задрожали. Посиневшие губы приоткрылись. Маленькие зубы. Белые десны. Нежно-розовый язычок.

Цвет стал медленно уходить с ее лица. Чарли вспомнила, как с горных вершин спускается зима: празднично-красные, рыжие и желтые листья коричневеют и опадают, и, когда мороз ледяными пальцами дотягивается до предгорий, никакой жизни на них уже нет.

— Господи Боже, — рыдала миссис Пинкман, — Ангелочек. Бедный ангелочек.

Чарли не помнила, когда взяла руку ребенка, но сейчас ее пальцы переплелись с пальчиками девочки. Они были маленькими и холодными, как потерянная на детской площадке перчатка. Чарли смотрела, как пальцы медленно расцепляются и рука девочки безжизненно падает на пол.

Умерла.

— Код «черный»!

Чарли дернулась от неожиданности.

— Код «черный»! — По коридору бежал полицейский. В одной руке — рация, в другой — дробовик. Перепуганный срывающийся голос: — Выезжайте в школу! Выезжайте в школу!

На долю секунды он встретился глазами с Чарли. Между ними мелькнула искра узнавания, и тут он увидел мертвого ребенка. Его лицо исказилось ужасом, а затем скорбью. Носком ботинка он наступил на струйку крови. Поскользнулся. Тяжело упал на пол. Из его открытого рта вырвался тяжелый выдох. Дробовик выскочил из руки и улетел по полу в сторону.

Чарли посмотрела на свою ладонь, в которой до этого была рука ребенка. Она потерла пальцы друг о друга. Кровь липкая, не как у Гаммы — у Гаммы она была скользкая, как масло.

Ярко-белая кость. Клочья сердца и легких. Жилы, артерии и вены, и жизнь, вытекающая из ее зияющих ран.

Она вспомнила, как вернулась в фермерский дом, когда все было кончено. Расти нанял кого-то прибраться, но они сделали работу не слишком тщательно. Несколько месяцев спустя Чарли искала миску в глубине кухонного шкафа и нашла осколок зуба Гаммы.

— Не надо! — закричал Гек.

Чарли подняла глаза и оторопела от увиденного. От того, что она не заметила. От того, что сначала не поняла, хотя это происходило в пятидесяти футах от нее.

На полу, прислонившись спиной к шкафчикам, сидела девочка-подросток. Чарли вспомнила, что видела ее краем своего туннельного зрения, когда бежала по коридору к месту бойни. Чарли мгновенно распознала знакомый типаж: черная одежда, черная подводка для глаз. Гот. Крови нет. На круглом лице — шок, не боль. «С этой все в порядке», — подумала Чарли и побежала дальше, к миссис Пинкман и маленькому ребенку. Но у девочки-гота все было совсем не в порядке.

Это она стреляла.

Она держала револьвер в руке. Она ни в кого не целилась, уставив дуло в свою собственную грудь.

— Положи на пол! — Полицейский стоял в нескольких ярдах от нее, уперев дробовик в плечо. Каждое его движение было пронизано страхом: от того, как он приподнимался на цыпочки, до мертвой хватки, которой держал ружье. — Я сказал, положи его на пол, твою мать!

— Сейчас она все сделает. — Гек опустился на колени рядом с девочкой, заслонив ее своей грудью. Руки его были подняты. Голос звучал спокойно. — Все в порядке. — Он обращался к полицейскому. — Давайте сохранять спокойствие.

— Отойди отсюда! — Коп спокойствие не сохранял. Он был на взводе, готовый нажать на спусковой крючок сразу же, как только цель будет в поле зрения. — Уйди с дороги, твою мать!

— Ее зовут Келли, — сказал Гек, — Келли Уилсон.

— С дороги, ублюдок!

Чарли не смотрела на мужчин. Она смотрела на оружие. Револьвер и дробовик. Дробовик и револьвер.

По ее телу прошла волна онемения — не раз испытанное ощущение.

— Шевелись! — кричал полицейский. Он дернул дробовик в сторону, потом в другую, пытаясь обойти Гека. — Уйди с дороги, твою мать!

— Нет. — Гек так и стоял на коленях спиной к Келли. Руки подняты. — Не надо, друг. Ей всего шестнадцать. Ты же не хочешь убить…

— Вали отсюда! — Страх полицейского электричеством искрил в воздухе. — На пол, быстро!

— Хватит, друг. — Гек двигался вместе с дулом дробовика, блокируя направление выстрела. — Она не пытается никого убить, только себя.

Девочка открыла рот. Чарли не слышала, что она сказала, но, очевидно, коп расслышал.

— Ты слышал эту суку?! — заорал он. — Или пусть она застрелится, или ты вали на хер с дороги!

— Пожалуйста, — прошептала миссис Пинкман. Чарли уже и забыла о ней. Жена директора обхватила руками голову и закрыла глаза, чтобы не видеть происходящее. — Пожалуйста, прекратите.

— Келли, — спокойно сказал Гек. Он протянул руку назад ладонью вверх: — Келли, дай мне пистолет, дорогая. Не надо этого делать. — Он подождал несколько секунд и добавил: — Келли. Посмотри на меня.

Девочка медленно подняла глаза. Рот ее был приоткрыт. Взгляд остекленел.

— Главный коридор! Главный коридор! — Еще один полицейский пробежал мимо Чарли. Он опустился на одно колено, проехавшись по полу, держа свой «Глок» обеими руками и выкрикнув: — Оружие на пол!

— Пожалуйста, Господи, — миссис Пинкман рыдала, закрыв лицо руками, — прости этот грех.

— Келли, — повторил Гек, — отдай мне пистолет. Не надо больше жертв.

— На пол! — заорал второй полицейский. Его голос срывался на визг. Чарли видела его напряженный палец на спусковом крючке. — На пол быстро!

— Келли, — голос Гека стал тверже, как у рассерженного родителя. — Больше я просить не буду. Сейчас же отдай мне пистолет. — Он тряхнул протянутой рукой для убедительности. — Я серьезно.