Книга Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 7, страница 43 – Семён Афанасьев

— Почему? Ответьте мне на один единственный вопрос: ПОЧЕМУ?! — глава министерства требовательно посмотрел на достаточно рядового сотрудника. — И не делайте вид, что не понимаете, о чём я.

— Как показал опыт департамента полиции Токио, соседи по цеху могут очень сильно ошибаться. Простите, оговорился; коллеги по цеху.

— Это ваше последнее слово?

— Всего доброго, господин министр.

— Тогда и от меня вам напоследок: если ваше решение покажется мне необъективным, а оно наверняка покажется, я подключу все свои возможности для его скорейшего пересмотра.

— Ваше святое конституционное право, — вежливо поклонился Тоору из положения сидя. — Апелляций никто не отменял. Представитель государственного обвинения тоже умеет их писать, если что.

Министр открыл рот, чтобы что-то возразить, но судья уже отключился.

— Хм, — а дальше он весело потёр себя подмышками.

Ещё буквально какую-то неделю назад этот самый разговор выглядел бы совсем иначе, случись он до его знакомства с одним из волейбольных клубов.

По крайней мере, в адрес министра он от себя уж точно ничего подобного не ожидал. Более того: всё ту же неделю назад он бы автоматически исполнил всё, что бы ему ни сказали.

Но знакомство со спортом состоялось. Такое интересное знакомство, особенно после полувека жизни.

Как состоялась и встреча с Юмико, которая на удивление точно соответствовала заочному описанию от Ваки Коюмэ.

Спорить с министром раньше судья бы не стал — по целому ряду причин. Сейчас же, одна отдельно взятая волейболистка перевешивала все эти резоны, вместе взятые (плюс инстинкт самосохранения впридачу).

— А ради чего ещё жить и бороться? — вздохнул Тоору, смахивая в сторону лицо девчонки, вставшее перед глазами благодаря изображению с нейро-концентратора.

Ну и, справедливости ради, планируемое им решение являлось однозначно законным, с его персональной точки зрения. А за законность любому судье периодически сражаться приходится.

***

— … ввиду невозможности полной и объективной оценки всех обстоятельств на текущий момент… принимая во внимание общественный резонанс и социальную неоднозначность… — судья монотонно читал строку за строкой.

— Эй! — Рейко тихонько щелкнула ногтем указательного пальца по запястью школьницы.

Цубаса ойкнула и разжала руку: на тыльной стороне ладони модели остались следы её ногтей.

— Извини. Машинально, — старшеклассница попыталась усилием воли переключить мысли с панического ожидания хотя бы даже и на мимолетный разговор с актрисой.

— … оставить Асаду Масахиро под стражей! — Судья оторвался от бумаг и поднял глаза.

— Бл*дь, — почти равнодушно вздохнул Маса в полной тишине.

Из-за встроенных микрофонов слово прозвучало на весь зал.

— … С возможностью выхода под залог в сумме восемьдесят миллионов иен! — после паузы продолжил оглашения решения чиновник.

— Уф-ф! — выдохнула сидящая слева Коюмэ.

— Немало, — тут же тихо вставил Рюсэй. — Но в рамках. Через два часа выйдет, обещаю.

Тут и там по залу начал раздаваться ропот.

— Я НЕ ОКОНЧИЛ! — судья повысил голос и стукнул молотком в тарелку. — Залог может быть внесён исключительно государственной организацией! Поскольку уполномоченный орган за кодом шесть-ноль-ноль-семнадцать подобное поручение уже оформил, Масахиро Асада является освобождённым под залог до следующего судебного заседания!

Маса, не дожидаясь повторного удара судейского молотка по тарелке, перепрыгнул через разделительный барьер и направился в их сторону.

— Хорошо, наручники сняли раньше, — пробормотала себе под нос красноволосая, украдкой смахивая что-то из уголка глаза.

— МАСАХИРО АСАДА! ПОЖАЛУЙСТА, ВЕРНИТЕСЬ НА СВОЁ МЕСТО! — прозвучал требовательный голос судьи. — Я ЕЩЁ НЕ ЗАКОНЧИЛ!

Под редкие смешки и вздохи зрителей светловолосый шёпотом выругался и полез обратно через разделительный барьер.

— Интересно, что это был за код организации? — прошептала пиар-менеджер на ухо маркетологу.

— Понятия не имею, — отмахнулся Рюсэй, глаза наблюдая за судейским столом развитием событий.

Маса занял своё место.

В зале стоял лёгкий гул.

— Министерство обороны, — хмуро проворчала Цубаса. — Ноль-семнадцать — это кто-то в министерстве обороны. Я даже знаю, кто.

Взрослые посмотрели на девочку задумчиво и вопросительное одновременно.

***

Телефонный разговор двух неустановленных абонентов. Беседа ведётся по-китайски.

— Нет. Мы никак не можем повлиять на решение суда.

— Сяо, я не спрашиваю вас, что вы можете. Я вам говорю, что нужно сделать.

— Зачем произносить имена вслух? — один из собеседников явно недовольно морщится, это слышно по интонации.

— Говорим через наш спутник. Не думаю, что стоит опасаться.

— Я в здании местного суда. Тут могут быть свои системы контроля.

— Пожалуйста, не переключайте меня на второстепенные детали! Ваша безопасность сейчас явно не является приоритетом! Вы хорошо услышали, что от нас требуется?!

— Да. — Сяо скрипит зубами. — В таком случае заявляю вам официально: я буду жаловаться на ваш неправомерный приказ руководству департамента. Вы сейчас командуете без учета текущей обстановки.

— Хорошо. Хотите официально? Давайте. Примите пакет. Подтвердите получение…

_______

Через минуту.

— … Сяо, вас понятно моё требование?

— Да. Но оно находится за рамками моей текущей компетенции.

— Вы пришли в организацию, чтобы рассказывать, как вам тяжело? Или чтобы работать?

— У меня нет технической возможности управлять судом Японии. Наши общие командированные по линии Канала знакомые допустили тут слишком много оплошностей.

— Всё настолько серьёзно? — кажется, голос одного из беседующих смягчается.

— Да. Говоря категориями местного суда, комбинация из чистосердечное признание и неопровержимых свидетельских показаний.

— Что в итоге?

— Итога нет. Процесс над нашим общим знакомым блондином плавно перешёл в процесс над Царём. Вы понимаете, о ком я?

— Да. Я понимаю, о ком вы. Продолжайте.

— Процесс разбит судом на самостоятельные эпизоды. Блондин оправдан по конфликту с нашими вольнонаёмными… — Сяо делает многозначительную паузу.

— Я понимаю, говорите дальше.

— Но теперь вторая часть процесса их объединила на скамье.