Онлайн книга «Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее»
|
«Я очень кратко выступлю. Все мы признаем, все мы знаем, что научная репутация академика советской Академии наук должна быть безупречной. И вот, выступая по кандидатуре Нуждина, мы должны внимательно подойти к этому вопросу. В том документе, который нам выдан, есть такие слова: “Много внимания уделяет Н. И. Нуждин также вопросам борьбы с антимичуринскими извращениями в биологической науке, постоянно выступая с критикой различных идеалистических теорий в области учения наследственности и изменчивости. Его общефилософские труды, связанные с дальнейшим развитием материалистического учения И. В. Мичурина и других корифеев биологической науки, широко известны не только в нашей стране, но и за рубежом”. Дело научной совести каждого из тех академиков, которые будут голосовать, как понимать – какое реальное содержание скрывается за этой борьбой с антимичуринскими извращениями, с развитием философских трудов других корифеев биологической науки и т. д. Я не буду читать эту выдержку второй раз. Вместе с академиком Лысенко кандидат ответствен за позорное отставание советской биологии, в особенности в области современной научной генетики, за распространение и поддержку лженаучных взглядов и авантюризм, за гонение подлинной науки и подлинных ученых, за преследования, шельмование, лишение возможности работать, увольнения – вплоть до арестов и гибели многих ученых. Что касается меня, то я призываю всех присутствующих академиков проголосовать так, чтобы единственными бюллетенями, которые будут поданы “за”, были бюллетени тех лиц, которые вместе с Нуждиным, вместе с Лысенко несут ответственность за те позорные, тяжелые страницы в развитии советской науки, которые в настоящее время, к счастью, кончаются». (Аплодисменты.) С. 117 (30). Академик М. В. Келдыш: «Кто еще желает взять слово? Слово имеет академик И. Е. Тамм». Академик Т. Д. Лысенко с места: «Я просто выражаю протест Президиуму за такие позорные суждения!» Академик И. Е. Тамм: «Я хочу высказаться по биологическим кандидатурам отчасти потому, что за последние 11–12 лет я с большим интересом следил за развитием биологии и генетики». Академик Т. Д. Лысенко с места: «Я выражаю протест против таких недопустимых выпадов!» Сахаров: «Когда я кончил, на несколько секунд в большом зале возникла тишина. Потом раздались крики: – Позор! – и одновременно – аплодисменты большей части зала, в особенности задних рядов, где сидели гости Собрания и члены-корреспонденты. Чтобы спуститься со сцены, на которой находились президиум Собрания и трибуна, мне надо было выйти к центру сцены и сойти в зал по ступенькам, покрытым ковром. Пока я шел до своего места и несколько минут после этого, шум в зале и аплодисменты все усиливались. Недалеко от меня сидел Лысенко. Он громко произнес сдавленным от ярости голосом: – Сажать надо таких, как Сахаров! Судить! Еще во время моего выступления слово попросили Игорь Евгеньевич Тамм, В. А. Энгельгардт, М. А. Леонтович. Вскочив со своего места в страшном возбуждении, слова стал требовать Лысенко. Келдыш первыми выпустил Тамма, Леонтовича и Энгельгардта. Они выступали очень хорошо, логично и убедительно. Так же, как и я, они доказывали, что Нуждин недостоин избрания в академики. Лысенко, конечно, говорил, что сказанное нами – возмутительная клевета и что заслуги Нуждина очень велики. Потом взял слово Келдыш. Он выразил сожаление о том, что академик Сахаров употребил некоторые выражения, недопустимые на таком ответственном Собрании; он считает, что Сахаров совершенно не прав, и надеется, что Собрание при голосовании подойдет к вопросу о кандидатуре члена-корреспондента Н. И. Нуждина спокойно, непредубежденно и справедливо, учтя мнение Отделения биологии. Обращаясь к Лысенко, Келдыш сказал: – Я не согласен с Сахаровым. Но, Трофим Денисович, каждый академик имеет право на выступление в пределах регламента и волен защищать свою точку зрения. Много потом я узнал, что сидевший в президиуме зав. Отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС Ильичев очень заволновался во время моего выступления и хотел тоже выступить. Он спросил сидевшего рядом академика П. Л. Капицу (от которого я и узнал эти подробности): – Кто это выступает? Капица ответил: – Это автор водородной бомбы. После этого разъяснения Ильичев решил, видимо, на всякий случай промолчать… Через час все стали выходить в фойе, где были установлены урны для голосования. Многие совершенно незнакомые мне люди жали мне руку, благодарили за выступление. Среди других подошла моя однокурсница Катя Скубур, в это время – секретарь Арцимовича. Она сказала: – Все наши (т. е. другие однокурсники. – А. С.) узнают о твоем выступлении! Нуждин, как известно, не был избран». БА: В тот день было избрано 28 новых академиков, провалился только Нуждин, за которого, согласно стенограмме, было подано 23 голоса, против – 114. Уникальный случай в истории АН СССР, где Общее собрание, как правило, автоматически утверждает кандидатуры, предлагаемые отделениями. После этого собрания Лысенко пожаловался Хрущеву, и Никита Сергеевич решил наказать Академию, передав большинство научных институтов министерствам и ведомствам. Этого не произошло, так как его самого сместили 4 октября 1964 г. Сахаров: «Я решил написать письмо Хрущеву и “открыть” ему глаза на истинное положение дел. Конечно, моих знаний было недостаточно для полного освещения всей проблемы, но я надеялся, что все же письмо будет полезным в силу моего положения, личных контактов с Хрущевым в прошлом и при наличии у меня общих представлений о генетике, молекулярной теории наследственности и практических применениях генетики. Около недели я составлял и перепечатывал одним пальцем на машинке свое письмо. Работал я по утрам, с 6 утра до 8, т. к. дни были заняты какими-то совещаниями. Числа 10-го сентября я отослал свое письмо Хрущеву. В нем, кроме “научно-популярной” части, содержались утверждения о групповом, мафиозном характере лысенкоизма, пропитавшего зависимыми от него людьми многие партийные и правительственные учреждения (самих слов “мафиозный”, “мафия” в письме, кажется, не было, но это понятие давалось описательно). О реакции Хрущева на мои действия в области биологии я знаю только по слухам. Они доходили до меня с разных сторон, но это не гарантирует, конечно, их достоверности. Мне сообщали, что, узнав о моем выступлении на Общем собрании, повлекшем вместе с выступлениями Тамма, Леонтовича и Энгельгардта неизбрание Нуждина, Хрущев был очень рассержен, топал ногами и отдал приказ председателю КГБ (тогда это был Семичастный [47]) подобрать на меня компрометирующий материал. Хрущев якобы сказал: |