Книга Мир, где тебя нет, страница 109 – Марина Дементьева

Весёлого было мало, но, узнав про столь надёжное средство родовспоможения, Диана едва удержалась от смеха.

— Деревенские суеверия, и только. Ты же должна понимать теперь, Искорка. Ведь тебя у герцога Нолана мэтр лечил, учёный лекарь. А ты про бабкины сказки.

Мэтр-то, конечно, лечил. Вот только благополучно родить маркизе его искусство не помогло. Ниери упрямо замотала головой; пряди мокрыми жгутами повисли у лица, липли к шее.

— Ох, Ни, ну сама посуди, где же я тебе возьму? Ведь не выйду же у Трея просить. — Диана пробовала шутить, но Ниери не видела в неисполнении приметы ничего смешного. — Ну хочешь, вон крышку у ларя откину. Или пояс сниму*.

(*отворить ящики и дверцы, снять с себя пояса, цепочки и кольца и т.п. — ритуалы, согласно поверьям, облегчающие роды.)

Ниери не ответила, неровно, с замиранием, задышав. Лицо осунулось, её снова скрутило спазмом.

Они уже бессчётное число раз прохаживались по тесному помещению, теперь достаточно протопленному, чтобы снять верхнюю одежду. Ниери осталась в одной нижней рубахе, тончайшая ткань облепляла её тело. Они двигались кругами снова и снова, прерываясь на то, чтобы Ниери, облокотясь о топчан подламывающимися руками, продышала очередную особенно болезненную схватку.

***

Диана утеряла представление о времени. Она сделала всё, на что была способна, но этого казалось мало, слишком мало. Беспомощность, невозможность на что-либо повлиять, неопределённость происходящего — в ней подымался гнев отчаяния. Ниери теряла силы, а ребёнок всё не рождался.

Это Трей должен водить её, это его надёжная мужская сила должна хранить и поддерживать мать и дитя!

Диана поймала себя на том, что мысленно поминает Многоликую и оборвала воззвания. Теперь для Ниери Диана сама — Хозяйка. Каждому дано по силам. У Трея и Демиана — своя битва. У них — своя.

Настал момент, когда Ниери, изнурённая бесплодной болью, совершенно перестала сознавать, что происходит, и принялась в каком-то исступлении выкликать имя мужа.

— Нет! — оборвала её Диана. И попросила мягче: — Не зови его, родная. Нельзя ему сейчас этого слышать.

Ниери умолкла.

Зев двери, топчан, слепое окно, очаг. Снова и снова, по заклятому кругу. Ниери уставилась перед собой тупым, неподвижным взглядом. Ничего не менялось. Зато снаружи зашебуршалось, зачиркало. И грянуло гулом. И даже башню, кажется, тряхануло.

— Всё без толку, — монотонно бормотала Ниери. — Он уже умер во мне, снова. И я умру. О Высь, на что я ему только повстречалась... сколько несчастья я ему принесла. Лучше бы он меня оставил в том подвале... А он в огонь...

От мельтешения пламени и тени во взгляде роились багрово-серые мошки. Мелко и дробно тюкало в висок.

— И он там остался из-за меня, — без выражения бубнила Ниери. — И Магистр остался. Оба жизни положат... ни за что.

Диана сощурилась, сухими глазами смаргивая вьющийся рой. Внутри противно ёкало.

— Не болтай ерунды. Они живы. Они сильные оба. И ты сильной будь.

Ниери маятником шаталась на коленях, уткнувшись лбом в топчан.

— И Магистр там. Из-за чужой глупой бабы.

— Он Трею ближе кровного брата. Не мог он иначе. Второй отец ребёнку будет. Дыши. Старайся.

Ниери легче стало переносить боль: начинались потуги. Коротко показалось и снова исчезло облепленное мокрыми серыми волосиками темечко.

— Постарайся, Ни. Ещё немного, и всё останется позади.

На висках и запястьях Ниери обозначились зеленоватые жилки, набрякли под восковой липкой кожей.

— Не могу-у-у... не могу я!

— Можешь! — хлестнула Диана, и голос взорвался в висках. — Столько смогла, а теперь не сможешь?

Ниери мотала головой по топчану, утробно мычала сквозь зубы. По животу прошла дрожь, и плоть снова закаменела под ладонью.

— Ещё раз!

Ниери взвыла без голоса, склоняясь к расставленным коленям.

...Младенец показался Диане крохотным, размером с котёнка. Новорождённая почти беззвучно разевала красный ротик, кряхтела и слепо ловила ручонками, но главное, дышала. Диана держала ребёнка, и внутри дрожало и натягивалось, как струна.

— Девочка. Слава Выси. Девочка.

Ниери беспокойно заворочалась, приподнимаясь. Ойкнула, откидываясь обратно. И вдруг позвала, тонко, как маленькая девочка:

— Мамочки... ой, мамочки-и-и!..

...На сей раз Диана только и успела положить девочку матери на грудь, чтобы склониться, принимая второго ребёнка.

Прямо в ладони выскользнул распаренный комочек. Поперхнулся, сжал кулачки... и заорал во весь дух, словно возмущаясь тем, что долго пришлось ждать.

— Мальчик, — сказала Диана. — Ниспошли ему Высь жить в мирное время.

Дети, завёрнутые в пелёнки из нижних юбок и укутанные в шали поверх, сопели под боком у матери.

Обернувшись на задремавшую Ниери, Диана толкнула замыкавшую каморку дверь.

Тускло-серые квадраты зарешёченного неба едва-едва вбирали сизый оттенок пасмурных телларионских сумерек. Зрение и чувства пребывали в разладе. Неужто минуло каких-то три — самое большее — четыре часа? Но и этот срок приобретал чудовищную величину там, извне.

Со слышанным вечность назад надсадным скрежетом, внизу, отделённая и невидимая за серпантином лестницы, отворилась дверь. Приникнув к шершавому льду стены, Диана стиснула в правой ладони рукоять ножа.

Тяжкий холод внутри раскрылся ледяными гранями и лезвиями. Вверх? Если вера её чрезмерна... у неё остался единственный шанс спасти Ниери и детей.

Пальцы немели на рукояти. Неся в себе весь холод жизни, Диана пошла вниз.

— Это я, — сказал Демиан.

Горячая, живая ладонь сомкнулась на её запястье, мягко и уверенно отнимая оружие. Пальцы её не разжимались, словно пристынув.

— Демиан? — И голос был застывший, как руки.

— Да, — мягко подтвердил он. — Это я. Я здесь.

Стоя ступенью ниже, он обнял её, приник щекой к щеке. И тогда она, наконец, поверила. И вздохнула невпопад. И вскинула подчинившиеся наконец, такие лёгкие руки — они взмыли, почти невесомо, чтобы обнять плечи, твёрдые, не тающие морочным маревом под пальцами... трогающими, сжимающими, испытывая его вещность.

Диана отпрянула, озираясь, очнувшись от мига наваждения.

Сердце оборвалось и мёрзлым камушком ухнуло вниз.

— Трей! Он жив? Не ранен?

— Ранен. Не опасно. Я... — Демиан едва осёкся. — Будет лучше, если я окажусь там первым. Если всё прошло не благополучно.

— О!.. — Диана смешалась. — Всё благополучно! Насколько могу судить. Ниери и дети — все живы.