Онлайн книга «Дьявол и Город Крови: Там избы ждут на курьих ножках»
|
Ну и пусть катится со своей Помазанницей ко всем чертям! Через несколько шагов она остановилась, чутко прислушиваясь. Ночь становилась гуще. Лес как будто уснул, кругом стало тихо-тихо, даже ветер притих. Манька слышала гулкое биение своего сердца, свое обиженное хриплое дыхание, каждый свой тяжелый шаг и хруст опавшей хвои и шуршание прошлогодней листвы под ногами. – Ты селение с востока или с запада обходила? – догнал ее незнакомец. – С запада, – нехотя ответила она, припоминая дорогу. – Тогда нам туда, – незнакомец ткнул пальцем в густые заросли. Манька поморщилась: через такой ельник, пожалуй, не проберешься, а если зверь – не заметишь. – Почему туда? Может, сюда, – взглянув исподлобья, с неприязнью и вызовом спросила она. – Есть такая наука, без которой в лес лучше не соваться, – словно не заметив ее агрессии, миролюбиво ответил незнакомец, в приглашающем жесте тростью раздвигая перед нею ветви. – Правильная ориентация называется. Муравейники и ветви на деревьях гуще с южной стороны, мох на деревьях с северной, солнце на востоке встает, а все реки впадают в море… – Не все, – отрезала Манька, недобрым словом помянув обманную реку. Если бы текла в правильном направлении, она бы уже рассказывала сельчанам, как хорошо ее приняли во дворце – целый год потеряла. – Все! – отрезал незнакомец. – А если ты об этой, – он махнул рукой в ту сторону, куда направлял ее, – правильнее реки не сыщешь. А то, что ушла не туда, так это ты неправильно смотрела. Кому-то река течет так, кому-то так, а для третьего на месте стоит. Вот если бы вместо тебя была Мудрая Женщина … Манька не поддержала разговор, залезая в чащу и натыкаясь на сучья. Какая разница, в какую сторону идти, если и так ясно, что заблудилась. Никто ее искать здесь не станет; значит, надо идти, пока не выйдет на поле или на реку, а если повезет, на дорогу, и стоило поторопиться, пока звери не сожрали. Незнакомец шагал следом. – Конечно, я не против, если внутренности твои будут рассмотрены, – он забежал вперед и завис перед нею, осветив немного место вокруг. Не понятно, как, но вдруг стали видны стволы и земля под ногами, будто вокруг рассеялось едва уловимое призрачное сияние, не дающее ни тени, ни отражения. – Возможно, я буду даже рад… – он предвкушающе ухмыльнулся, – но, помилуй, умереть можно здесь: мыло, веревка, подходящий сук – все есть! – он жестом указал на дерево. – К чему такая спешка угодить в пространные места? Манька резко остановилась, сердце болезненно сжалось. Не об этом ли говорил кузнец господин Упыреев, когда приказывал не пугать Посредницу высказываниями о дурно пахнущих гнилостных отходах загаженных людей? Она прищурилась, вглядываясь в лицо незнакомца. По глупости или преднамеренно наталкивает он ее на размышления? Странно, что самой не пришло в голову: как можно вынуть внутренности и не убить человека? Может, ведут ее как вола на заклание? Кузнец так же ухмылялся, намекая на Царствие Небесное, на скорую геенну и жертвенного агнца… Говорил о своем, зная, что в простодушии своем, она ни сном, ни духом и ума ей не хватит понять? И этот… Она до боли сдавила в ладони посох. Но ведь Благодетельница была доброй, ее любили, а разве полюбили бы злого человека? Может, странный полупрозрачный незнакомец – призрак еретика? Был бы при жизни хорошим человеком, был бы белый. Использовать для мести ее решил? Ну, а если он прав, задорого она сложит голову – не на ту нарвались! Просунув посох внутрь чащи, она пригнула хилые деревца к земле, освобождая проход. – Мне все равно, – упавшим голосом ответила она. – Дойду, а там видно будет. – Вообразила ты себе, что дорога будет легкая. Но ведь не электромагнитной волной полетишь, как Радиоведущая бегает по головам, ногами потопаешь, в железо обутыми, – вкрадчиво произнес незнакомец, словно подтверждая ее догадку. – Разве не устала? Стоит ли, Маня, продолжать путешествие, если конец один? К чему мучения твои? Вот сук, в котомке мыло и веревка. Используй по назначению, и все мучения твои закончатся. Манька стиснула зубы, стараясь не показать, что думает о том же. А как ведет себя… Ведь нет рядом Благодетельницы, но выслуживается, будто он Благодетельницу любит, а она нет. Откуда ему знать, чего она хочет, с чего решил, что Благодетельнице ее смерть нужна? И откуда столько желания угодить Идеальной Женщине, даже там, где ее нет, что за собачья преданность? Она не претендовала ни на первое место, ни на второе, и не со зла искала ее – просто поговорить. И не было у незнакомца повода подозревать ее, будто бы она не искренна в своем намерении, но подозревает – и пытается ударить побольнее. В спину. – Может, покажешь, как это делают? – процедила она сквозь зубы. – Я помогу намылить! Незнакомец хамства не ждал: поотстал, глядя ей вслед недовольно, потом нагнал, пристроившись сбоку. Шагал он неслышно, о чем-то задумавшись. Некоторое время продирались сквозь ельник молча. Вскоре густая чаща закончилась, и, к своей радости, Манька обнаружила заброшенную дорогу, поросшую по обочине мхом и высохшим травостоем, толстым слоем укрытую сухой хвоей и не сгнившими прошлогодними листьями. Она бы и не заметила – ночь выдалась темная, но незнакомец стоял в колее, наполненной талой водой, а деревья вокруг него раздвинулись, открывая чистую полосу неба с яркими звездами в просвете разошедшихся облаков. Сам незнакомец не светился, скорее, наоборот, на открытом пространстве в своем плаще он выглядел еще мрачнее. – Фу-у! – выдохнул он с облегчением, отряхивая с плаща несуществующие сучки. Манька усмехнулась, вспомнив, как незнакомец забывал отгибать хилые ели, проплывая сквозь деревца, или изображал на лице мучения, когда она отпускала ветку и та возвращалась в исходное положение, хлестнув его по лицу. Его фантастическая способность не замечать физическую материю удивила ее. Не человек, а туда же! Неловкое молчание затянулось. Было темно, силуэты елей и полуголых лиственных деревьев то угрожающе надвигались со всех сторон, то отодвигались в отсвете незнакомца. Манька шла торопливо, насколько позволяло железо. Дорога постепенно становилась накатанной, а спустя час превратилась в непроходимую. Глубокие и скользкие колеи, наполненные водой и жидкой глиной, изрезали дорогу вдоль и поперек. Люди здесь бывали часто, превратив ее в месиво. Свернули на обочину и шли уже по краю дороги, слегка подмерзшей от весеннего ночного заморозка. Взошла луна, и теперь дорогу она видела ясно. А еще через час лес вдруг резко оборвался, открыв взору широкое раздольное поле и на другом краю спящую деревню, освещенную единичными уличными фонарями. До рассвета было далеко, но первомайская ночь короткая. На земле еще лежала темень, а воздух уже наполнился голубоватыми рассветными сумерками. Небо стало светлым, луна побледнела, звезды гасли одна за другой, и где-то над головой и в траве проснулись птицы, устроив раннюю перекличку. |