Онлайн книга «Изумрудная скрижаль»
|
Бам! бам! бам! – Вероника, открой ты! – Я? – Служанка растерялась. – А ежели там еще каких-нибудь нелюдей принесло? – Перекрестись, и они исчезнут. Привыкшая повиноваться, Вероника прихватила со стола свечку (в отличие от хозяев, она никогда не ходила по замку впотьмах) и вышла. Спустилась на подрагивавших ногах вниз, подошла к наружным дверям. На них обрушивались богатырские удары, к которым прибавились еще и крики, издаваемые густым басом: – Отворяйте! Есть кто живой? Именем комиссара! Крики были на русском, сердце Вероники радостно екнуло, и она поспешила откинуть крюк, на который запирались двери. Створки распахнулись, и на пороге предстал добрый молодец гренадерского роста, косая сажень в плечах. Он был обряжен в теплые штаны военного покроя, сапоги с высокими голенищами и шинель с притороченным к ней бобровым воротником. Черные усы залихватски закручивались кверху. Позади него, во дворе, стояли обшитые лубом сани с навесом из рогожи. В сани были запряжены две чубарые лошадки, которые с храпом и фырканьем отдувались после тяжелого перегона. Увидев Веронику, молодец что-то сказал по-валашски. Вероника развела руками: – Извиняйте, барин, я по-ихнему ни уха ни рыла… – А, так ты русская! – обрадовался гость. – Тем лучше. Где хозяин замка? Мне надо его видеть. – Да кто ж его знает, где он? Небось в башне у себя сидит. Заперся в темноте как сыч… – Ты его прислуга? – Вот еще! У меня свои господа имеются. Максимовы… Лексей Петрович и Анна Сергевна. Из Петербурга. Вероника нутром почуяла в приезжем человека незнатного, потому и говорила с ним вольно, без подобострастия. – Ну, так их-то мне и надо! – прогудел с еще пущей радостью великан и шагнул через порог. – Где они? Веди! Когда он появился в комнате Максимовых, Анита уже успела переодеться в скромное, но изящное платье, а Максимов облачился в привычный шлафрок, отстиранный Вероникой от пятен крови. – Здрастье, господа хорошие! Имею честь: гвардии поручик Андрей Вадимович Баклан… к вашим услугам, – отрекомендовался нежданный посетитель. Вероника позади него прыснула в кулак. Он обернулся, но без зла. Уточнил добродушно: – Это насчет моей фамилии? Согласен, смешная… Я из простого сословия. Папаша мой – мещанин челябинский. Максимов подошел к нему, стараясь скрыть свою слабость и держаться прямо. Пожал огромную руку, в которой его собственная совсем утонула. – Очень приятно. Максимов Алексей Петрович, майор в отставке. А это моя супруга, Анна… Какими судьбами к нам, Андрей Вадимович? Баклан расстегнул шинель, выудил из-за пазухи лист бумаги, развернул. – Это вы писали? Максимов взял бумагу. То было его послание к российскому комиссару, переданное через деревенского трактирщика. – Да… – Я – помощник генерал-лейтенанта Дюгамеля. Прибыл сюда по приказу его превосходительства для того, чтобы учинить разбор вашего дела. – Как же вы так быстро получили письмо? – подивилась Анита. – Вам повезло. Мы с комиссаром как раз объезжали Трансильванию, и ваш посланец нагнал нас совсем близко отсюда, в Бараолте. Александр Осипович ознакомился с вашим прошением и немедля поручил мне ехать к вам. У Максимова отлегло от сердца. – Вы очень кстати прибыли, поручик! Я вам сейчас такое расскажу… Но как вам удалось проехать через лес? – Не спрашивайте! Дороги развезло, снег раскис… Я нарочно взял сани, потому как повозка бы сразу ухнула по самое… ну, в общем, я бы дальше деревенской околицы не уехал. Да и сани еле ползли. Лошади на что хороши, а едва тянули. – Я не о том. Кто вам дорогу показал? Или вы знали? Голиаф шлепнул себя ручищей по лбу, сбив на затылок шапку-кубанку: – Вот я пельмень уральский! Совсем забыл… Он же у меня в санях! И выскочил из комнаты. Максимов и Анита посмотрели друг на друга с веселым недоумением. – Занятный малый, – сказал Максимов. – Куда это он умчался? Поручик Баклан не заставил себя долго ждать, возвратился через три минуты, неся на руках, как младенца, завернутого в накидку из овечьей шерсти старика, который уютно дремал, причмокивая сухими губами. – Кто это? – Охотник бывший. Я его в деревне нашел. Говорят, последний, кто знает дорогу к замку Кровавого Влада. – Да, мне тоже так говорили, – вспомнил Максимов рассказ трактирщика и пригляделся к спящему. – Но он же больной! Мне сказали, при смерти лежит. И дал зарок никогда больше к замку не соваться. – А я его и не спрашивал. Взял в охапку – и в сани. Он поначалу ныл, но я ему денег посулил, он и затих. Дорогу исправно показывал. Уже возле замка притомился, сморило… Пусть отдохнет. Нет ли здесь свободной комнатенки? Максимов погрузился в раздумья. – Комнат пруд пруди, но они все необжитые… Тут Анита впервые в присутствии господина Баклана подала голос: – А комната Йонуца? Там есть все. – Точно! Идемте! После приезда соотечественника Максимов ощутил прилив сил, колени перестали подгибаться, и он сам сопроводил поручика со стариком на руках в комнату покойного горбуна. В ней все оставалось так, как было, когда Максимов заходил сюда в последний раз. Поручик сгрузил посапывавшего охотника на койку и набросил на него покрывало. Старик заворочался беспокойно, приоткрыл один глаз, затуманенный и сонный, забормотал. Максимов наклонился к нему, но произносимые бывшим браконьером слова были так невнятны, что ничего нельзя было разобрать. – Блинд… три… Х-ха! – и старик разразился лающим кашлем, от которого его немощная плоть заходила ходуном. Максимов выпрямился, и ему померещилось, что за стеной хорошо знакомый голосок тонко пропел: Three blind mice. Three blind mice… – Вы слышите, поручик? Баклан насторожился: – Что? – Голос… женский. Кто-то поет… – Не-а. Я, если честно, на ухо малость туговат. Когда отроком был, в кузне работал. Там молотами по железу глушили так, что перепонки лопались… – Поручик взял старика за плечо – Спи, друг, не тревожься. Необычным было это сочетание – сердечности и заботы с гигантским ростом и мужланскими манерами прожженного вояки. – Идемте, – негромко промолвил Андрей Вадимович, – расскажите мне, что у вас творится. Максимов все еще стоял, вслушиваясь, но голос белокурой чародейки больше не звучал. Опять пригрезилось? Вернулись в комнату. Вероника уже успела сбегать на кухню и принести ломоть холодного мяса, приправленного пряными травами по экзотическому тихоокеанскому рецепту. При всей лохматости Нова-Лингу у Вероники с ней установился почти дружеский контакт. Переговаривались, правда, только жестами, но это не мешало. |