Онлайн книга «Я сижу на берегу»
|
– Я же сказал. – А почему они в книге лежат? – Где им еще лежать? Нянечки книг не читают. – Так ты деньги специально спрятал? – Догадливый. – А кто их сюда положил? – Я. – Ты не смог бы поднять книгу. Ты даже раскрыть ее бы не смог. – Не смог бы. – Но откуда здесь деньги? Кто–то конкретно их должен был сюда положить? – Кто–то должен, но кто именно – не твое дело. Деньги мои, положил их туда я. Я разглядываю купюру. Никогда в жизни я не видел таких больших денег. Купюра красивая, красивее, чем пятирублевка. – Что ты делаешь? – Разглядываю. – Спрячь. Денег никогда раньше не видел? – Не видел. – Тогда быстро посмотри и спрячь. – Зачем? Это ж деньги, на них купить можно что–нибудь. – Что конкретно? – Конфет, например, шоколадных. – Можно, – тихо говорит Миша, потом набирает в грудь воздуха и медленно выдыхает. Миша всегда старается глубоко дышать, когда нервничает. Я не понимаю, почему он нервничает. – Тогда я сейчас. Передвину тебе ноги и поеду. Я подъезжаю к Мишиной коляске, передвигаю его ноги, сдвигаю чуть в сторону его правую руку. Мне уже не надо объяснять, что нужно двигать и куда тянуть. Я слежу за Мишиными глазами и делаю все, как он хочет. – Ты зачем деньги на столе оставил? – Чтобы тебе ноги поправить. – Надо было спрятать в книгу. – Я ж только на пять минут. – Никогда не оставляй деньги на видном месте. Понял? – Понял. Я беру купюру за угол в правую руку и толкаю коляску к двери. Деньги в руке не мешают мне ехать, все равно я могу толкать колеса только кулаками. – Ты куда? – За конфетами. – Совсем с ума сошел? – Ты же разрешил, сказал, что можно. – Я сказал, что на пятьдесят рублей можно купить конфет, но я не говорил, что конфеты нужно покупать прямо сейчас. – Так бы и сказал, что жалко денег, я бы понял. Миша не нервничает. Первая волна раздражения у него уже прошла, и он разговаривает со мной совершенно спокойно. – Посмотри на меня. Я похож на человека, которому жалко денег? – Нет. Но я все равно ничего не понял. Я могу купить конфет или нет? – Не можешь. – Почему? – Дурак потому что. Почему ты дурак, я тебе уже объяснял. – Меня не волнует, почему я дурак, мне нужно знать, почему я не могу купить конфет или чего–нибудь другого, если ты не хочешь покупать конфеты. – Что ты собирался сейчас делать? – Конфет купить. – Подробнее. – Открыть дверь, выехать из комнаты, подъехать к лифту, подождать лифт, спуститься на первый этаж, выехать из корпуса, подъехать к воротам. Там всегда дедушки околачиваются. Попросить кого–нибудь из них сходить в магазин. – Кого–нибудь, – повторяет Миша тихо, и я догадываюсь, что сказал очередную глупость. – Если даже предположить, что тебе удалось бы добраться до ворот интерната без происшествий, то план замечательный. Еще с деньгами в руке. При этом, наверное, ты собирался громко кричать: «Посмотрите на идиота, у которого есть деньги»? – Нет. А что тут такого? Подумаешь, деньги в руке. Это же заведение для взрослых, здесь деньги не запрещены. – Да уж точно не детский сад. И что бы ты стал делать, если бы кто–нибудь подошел к тебе и вытащил деньги из твоей руки? Ты же так любишь эти слова: «Когда–нибудь, где–нибудь, кто–нибудь, что–нибудь». – Не знаю, кричать, наверное. Да зачем ему отнимать у меня деньги? – Чтобы они были у него и их не было у тебя. – Но это же нечестно. – Тогда у тебя был бы шанс не только кричать, но и прочитать лекцию о честности. Начинай. – Что начинать? – Читать лекцию о том, как нечестно отнимать деньги у инвалида. Заодно можешь покричать. Только погромче кричи. – Смысла нет. Зачем мне кричать на тебя и читать лекцию тебе? – Смысл есть. Во всяком случае, я думаю, гораздо логичнее кричать с деньгами в руке, чем без денег. И лекцию гораздо логичнее читать мне, чем бывшему зэку или психохронику. Только не забудь еще про свободу, равенство и братство добавить. Я давно не слышал этой ерунды. И про справедливость не забудь. – Я могу деньги в карман спрятать. – Можешь. Ты же умный, почти гений. Спрятать деньги в карман – это ты сам догадался? – Не сам. Но если деньги спрятать, то их никто не отберет, правда? – Правда. Я прячу деньги в карман трико. – Правильно, – говорит Миша. – Деньги всегда лучше прятать в штаны. – Все. Я все понял. Теперь можно ехать? – Куда? – К воротам. – Можно. Куда хочешь можно ехать, только деньги на место положи. – А конфеты? – Да не нужна нам эта водка в таком количестве. Когда понадобится, я куплю, но одну бутылку, а не пять. – Ты с ума сошел? При чем тут водка? Я же не за водкой еду. Миша делает вид, что не слушает меня. Миша говорит спокойно, и я знаю, что когда он говорит, его лучше не перебивать. Если Мишу перебить, он также спокойно начнет монолог с самого начала. – Бутылка водки стоит девять рублей десять копеек, – тихо продолжает Миша, – на пятьдесят рублей можно купить пять бутылок водки. Сдачу с водки продавщицы обычно не дают. Никто не станет ссориться с продавщицей из–за девяноста копеек. Тем более, что она в любой момент может позвонить директору интерната. Продавать водку обеспечиваемым запрещено распорядком заведения. Но тут случай особый. Сдача составит четыре рубля пятьдесят копеек. За такую сумму можно и поспорить. Это ж полбутылки водки. Четыре рубля она, конечно, не отдаст, но на рубль может и расщедриться. Так что при хорошем стечении обстоятельств ты получишь пакетик карамели. Горсть конфет за пятьдесят рублей – это круто. Сделка века. Миша замолкает. Миша делает паузу, чтобы до меня дошло. – Миша, я не понимаю. – Бывает. – Но мне не нужна водка. – Мне тоже. – При чем тут водка вообще? Мы говорили о конфетах. – Расскажи про пирамиду Хеопса. |