Онлайн книга «Бедная Персефона»
|
Она отрицательно покачала головой. — Мы уже с тобой крепко связаны и, очень надеюсь, навсегда. Она прижала голову к моему плечу: — Ванечка, — заглянула прямо в глаза, — как же я ошибалась насчет тебя. — Ой не спеши с выводами, толи еще будет, — глажу ее по волосам, и аромат карамели буквально сводит меня с ума. Так нельзя! Я уже полностью растворился в ней. Так нужно! Она украшает мою, вроде и насыщенную, ну такую пустую жизнь. Новая хозяйка моего ада. Моя бедная Персефона. Звонок в дверь прервал мои размышления. Я открыл, и тут же попал под шквал обвинений от Антонины Тимофеевны: — Ты что с ней сделал? Ребенка мне решил угробить? Так и знала, что если с тобой свяжется, будут одни неприятности! Где Алена? — И Вам еще раз здравствуйте, Алена в спальне, проходите, — я наклонил голову, — и не погубил я Вашего ребенка, банальная простуда в острой стадии. Она зло зыркнула на меня и прошла в квартиру. За ней с олимпийским спокойствием вошел проректор: — Вань, ты не обращай внимание, она как заведётся — не остановить, уже такого себе нафантазировала и давай... С Аленой что? — Думаю, простуда. Накупалась, нагрелась на солнце и под дождь попала — вот и результат. — Насыщенная же у вас была программа, — Михал Дмитрич усмехнулся, — ты не серчай, но мы ее заберём, пусть дома побудет. — Хорошо, что об этом заговорили... Может кофе? — Нет, жарко, да и вечер уже, воды разве что! И мы прошли на кухню и устроились. — Мы с Аленой решили, что через неделю, она переедет сюда! Михал Дмитрич, похоже, и удивлен не был: — Быстро вы решения принимаете, но вижу… — Миша, пошли! — в дверях стола Антонина Тимофеевна. Я в один прыжок оказался коридоре и увидел свою Аленушку, укутанную в плед, бледную и заплаканную. Подскочил к ней обняла так, вроде хотел пустить в нее корни. — Не трогай мою дочь, Страхов, — голос Кориной-старшей был угрожающим. — Антонина Тимофеевна, — попытался говорить, — я не причинил Алене никакого вреда, но виноват, что недосмотрел… — Не заговаривай мне зубы! Алена, мы уходим! А с тобой, — она обратилась ко мне, глядя прямо в глаза, — я еще разберусь! — Погодите, — я быстро сбегал в спальню и собрал все лекарства, — протянул пакет Корину. — Нам ничего от тебя не надо! — Антонина Тимофеевна была непреклонна. — Нина, да что ты такое устроила, — Михал Дмитрич, встал на мою защиту — малышка простудилась, а не чумой же заболела, с кем не бывает. — С Аленой ничего подобного не было б, если бы не он. — Мам, прекрати наконец, я взрослый человек, уж не позорь меня совсем, — голос Алены был слабым, — дайте мне две минуты и мы поедем. Ваня, на кухню! — она указала на дверь. Мы закрыли дверь кухни и уже не сдерживались: наши поцелуи с привкусом горечи и скорой разлуки (ну пусть и недолгой) получились уж слишком драматичными. — Ты знаешь, как я тебя люблю? — Пока нет, — она вымучено усмехнулась. — От ада до рая и обратно… — Странная единица измерения, — она прижалась всем телом, — как же без тебя усну, даже некого будет пинать во сне. — Ох, ты ж… Отлично уснешь, не забывай пить много жидкости и таблетки, что я тебе дал. Тебе нужно отдохнуть, в том числе и от меня, — взял в руки ее личико, — ты же моя — и, если у тебя болит, у меня болит тоже. — Тогда буду интенсивнее лечиться, что тебе не было больно, — ну как маленькая, смотрит на меня, а у самой крупные слезы с длинных ресниц скатываются. — Ну, не плач, мы ж не на век расстаемся, а максимум на ночь, завтра приеду тебя проведать, а Михалычу скажу, что ты заболела, возьмешь больничный. Да и будет больше времени на сборы, — подмигиваю. — Надеюсь меня отпустят… — Тебе ж не пять лет, так что отпустят. Нет, просто тебя выкраду! — Сбежим и поженимся, как в кино? — В нашей стране прям так и сразу не выйдет, но попробовать можно! Из коридора послышался недовольный голос Антонины Тимофеевны: — Долго еще? Алена, мы ждем! — Иди, — подталкиваю ее к выходу, — не порть сейчас отношения с родителями, а я разберусь! Поворачивается ко мне и виснет на моей шее: — Ванечка, — и целует так, аж в глазах защипало. Пытаюсь прекратить все разом и не могу, ведусь: — Аленка, не усугубляй, иди! Выходим в коридор. — До свидания, — произнес тихо. — И ты не хворай, — кинула моя потенциальная теща. Михал Дмитрич жестами показал, что ему очень жаль, но что делать. Алена лишь одарила меня грустным взглядом своих небесно-голубых глаз. Закрыв за ними дверь, я тупо лег и уставился в потолок. Вот и вернулся ты, Иван, к тому, с чего начинал. К тотальному одиночеству! Да только теперь ты не совсем один, у тебя есть Аленка — в сердце, в голове, под кожей. Впилось занозой в твою черную душу чудо кучерявое. Ты до сих пор чувствуешь ее карамельный запах на твоих простынях и привкус горького прощального поцелуя на губах. Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я погрузился в тяжелые раздумья, но очнулся в десять вечера от ощущения, что чего-то недостает. Вышел на кухню, сделал себе чай, есть вот совсем не хотелось, и снова лег, крутя в руках мобильный. Пальцы сами набрали: «Привет, как себя чувствуешь? Говорить сможешь?». Даже если спит, увидит — потом и ответит. Но буквально через мгновение мой телефон зазвенел. — Ну, конечно могу, — на том конце я услышал любимый звонкий голос, но на этот раз очень уставший. — А не спишь чего, тебе бы отдохнуть… — Не могу уснуть. Наверное, потому что некому меня душить в объятьях и храпеть на ухо. — Я не храплю… — Это ты так думаешь! — Вот сама напросилась… А ты во сне издаешь странные звуки, вроде сурикат грызет соломку. — Ого, даже представить трудно… ты хоть на телефон запиши в следующий раз, — смеется Алена. — Я вижу настроение у тебя боевое… — Горло болит… — Полоскай! — Поласкай, кого поласкать? Правильно говорить: «Полощи!» — Тебе виднее, а по поводу поласкать — это хорошая тема. Я бы кого-то сейчас и приласкал бы. А вот кого? — Диане позвони… — Нет, с ней не получится… — Так кому-то еще… |