Книга Чужая жизнь, страница 52 – Элен Лесли

— То есть все эти страсти — шантаж и нервное напряжение до обморока — из-за нескольких поцелуев? Ты так сильно испугалась, что я узнаю о поцелуях?

— Господин Орланамонас собирался убедить вас, что поцелуями мы не ограничивались. Но даже если речь только о них, Тадиус ведь принадлежит вам. Мы не имели права. Это очень тяжёлый проступок.

Лейла вся сжалась и поглядывала на пол. Ей явно хотелось оказаться там, а не сидеть в кресле наравне со мной.

В глубине моего сознания всколыхнулись остатки личности Сабрины. Отголоски её воспоминаний и чувств подтверждали слова Лейлы. От прежней Сабрины обоим рабам досталось бы по полной.

Вот только Тадиус не изменял — если такое слово вообще было уместно — своей настоящей госпоже. Эта история началась при Табете.

— Сол тоже знала, да? А другие рабы? — спросила я.

— Кажется, нет, — Лейла помотала головой.

— После моего последнего приступа вы с Тадиусом продолжали... тесно общаться?

— Нет, госпожа. И перед ним тоже. Тадиус понимал, как провинился, и я тоже старалась держаться от него подальше.

Уже проще. Будет аргумент для Ксандра, если он озаботится случившимся. Мне очень хотелось выйти из положения с минимальным ущербом для всех причастных лиц.

Беда в том, что Лейла и Тадиус действительно провинились, и тому имелся нежеланный свидетель.

— Тебе нравится Тадиус? — спросила я, чтобы окончательно прояснить ситуацию.

Лейла пришла в замешательство. Несколько секунд она открывала и закрывала рот, очевидно, не находя слов, и прятала глаза.

— Говори правду, — строго напомнила я.

— Он лучше, чем я подумала о нём сначала. Я рада, что мы оказались в одном доме. Он появлялся рядом, когда мне было плохо. Я попыталась отплатить ему теплом.

— И что, больше никаких чувств? Влюблённость, страсть?

— Чувств? — Лейла подняла-таки глаза, чтобы взглянуть на меня с непониманием и болью.

— Госпожа, эти чувства остались в прошлом. Они не для рабов. Однажды я позволила себе мечтать о запретном и потеряла больше, чем могла представить. Я бы не смогла снова влюбиться, даже если бы Тадиус добивался этого. Чувства, о которых вы спрашиваете, умерли во мне навсегда.

— Ты слишком молода, чтобы утверждать такое... — я осеклась. Вряд ли мои слова были уместны в разговоре с рабыней. — Ладно, тебе лучше знать.

— Госпожа, каким будет моё наказание?

Я тяжело вздохнула. Вот бы вообще не касаться этой темы! Но Лейла и так извелась до потери сознания в ожидании ужасной расплаты.

— Встань, — велела я, поднимаясь с кресла сама.

Когда Лейла оказалась на ногах, подошла ближе, чтобы взять её за руку. Тонкие пальцы девушки мелко дрожали.

— Ты должна мне довериться, — проговорила как можно убедительней. — Я не сержусь, но кое-что сделать придётся. Не нагоняй на себя больше страха, чем требуют обстоятельства. Твоим наказанием станет только то, что я прикажу Фаронису сейчас. И ещё ты должна подыграть мне. Ляг на пол и сделай вид, что я пытала тебя ошейником.

— Я не понимаю, госпожа, — пожаловалась Лейла.

— Делай, что говорю. Управляющий и повар должны думать, что тебе досталось сильнее, чем на самом деле. Ну же!

Лейла подчинилась. Прежде чем вызвать Фарониса, я убедилась, что выглядит она достаточно пришибленной.

— Теперь кричи. Так, как кричал Эрик, когда его ошейник перевели в красный режим.

Лейла издала несколько вполне убедительных воплей. Вряд ли она старалась избежать настоящего наказания, скорее выполняла странный приказ госпожи.

На мой новый вызов Фаронис явился через несколько секунд — не иначе как ждал рядом с кабинетом — и услышал последние крики Лейлы. Я сделала вид, что набираю команды на браслете.

— Госпожа? — управляющий замер в ожидании приказов.

— Возьми Лейлу, отведи в подвал, прикуй к стене, как Эрика в последний раз, и оставь на три часа. Потом отпустишь её и проверишь состояние. После обморока, ошейника и подвала ей может быть нехорошо, а я не хочу, чтобы она свалилась с лестницы и свернула себе шею.

— Могу я узнать, в чём она провинилась? — уточнил Фаронис.

— Целовалась с Тадиусом за моей спиной, но, думаю, что свою ошибку Лейла уже осознала. Управляющий растерянно замер.

— Госпожа, клянусь, я находился в полном неведении...

— Знаю, всё знаю, — прервала я его. — Выполняйте приказ и не вздумайте добавить что-то от себя. С Тадиусом тоже буду разбираться сама.

Из кабинета я вышла, не оборачиваясь, но первым делом отправилась на кухню.

Её расположение уже было мне известно, хотя до сегодняшнего дня я туда не заглядывала и не видела, где рождаются те удивительные блюда, которыми кормил меня повар.

Помещение оказалось очень просторным, обставленным шкафами и техникой неизвестного назначения, с двумя большими столами, на одном из которых шло таинство приготовления обеда. Орланамонас, не замечая моего появления, что-то резал, раскладывал и взбивал. Кухонная утварь так и мелькала в его умелых руках. Нос щекотали аппетитные ароматы.

— Орланамонас! — окликнула я.

— Хоспоша Сабрина! — вдохновенно провозгласил повар, оборачиваясь. — Какая неошиданность! Чем обясан?

— Зашла посмотреть на вашу работу и сообщить, что обдумала просьбу Лейлы. Мой ответ — нет. Она не будет вас обслуживать. По-моему, ей вообще в тягость близость с мужчинами, так что я останусь при своём решении.

— Вот как? Конечно, хоспоша, — повар замялся.

— Желаете мне что-то сказать?

— Простите мои слова, но ис-са болесни вы стали видеть реальность в несколько странном свете и ошибаетесь насчёт этой рабыни.

— Неужели?

— Хоспоша, я не хотел говорить вам, но, даше обслушивая меня и Михелия, Лейла находила время, чтобы ублашать вашехо раба Тадиуса бес вашего ведома. Это в природе таких, как она. Если не драть её, чтобы не мохла свести нохи, она будет собласнить всех мушчин вокрух. Она не мошет бес этохо.

— А вы, значит, её "драли"?

— Ей это нравилось. Не спроста ше она хотела вернуться к своим обясанностям.

— То есть дело не в шантаже, а в её похотливой природе?

— Шанташ? О чём вы, хоспоша? — Орланамонас сделал круглые глаза.

— Вы знали, что Лейла и Тадиус сблизились, но не сочли нужным рассказать мне раньше. Оставили информацию при себе.

— Я пошалел их.

— Зато сейчас вывалили всё без сомнений, как и обещали Лейле. Это низкий поступок. Шантажировать рабыню — всё равно что отпинать бессловесную скотину. Лейла и Тадиус будут наказаны, а вот в вас я разочарована.