Книга Ковчег изгоев, страница 89 – Лариса Куницына

— Переливать можно не только кровь.

— Не только, — подтвердил он. — Не беспокойся, со мной всё будет в порядке. Как только у него начнётся значительное улучшение состояния, у меня сразу прибавится сил. А вечером я присоединюсь к вам.

— Я скажу Бетти, что б она прислала к тебе Микки с обедом.

— Спасибо, — он поцеловал меня и снова скрылся за дверью.

Постояв в коридоре, я решила зайти к Дакосте, но услышала голоса в процедурном кабинете. Постучав, я тут же услышала его голос, который разрешил мне войти.

В процедурной было темно, только один сектор был ярко освещён. Там на высоком длинном столе лежал Вербицкий, опутанный проводами, а рядом с ним стоял Дакоста. Подойдя ближе, я увидела, что руки старшего радиста положены на отдельные подставки рядом со столом, и над ними нависли стеклянные полусферы, из которых выскальзывают тоненькие белые молнии, попадая в ладони и запястья радиста. Дакоста внимательно смотрел на экран какого-то прибора, а Вербицкий морщился и хмуро посматривал на врача.

— Доктор, вы уверены, что всё правильно делаете? — наконец раздражённо спросил он.

— Абсолютно, — невозмутимо ответил тот. — На ваше несчастье доктор МакЛарен занят другим пациентом, а я не умею лечить ласковыми прикосновениями.

— Конечно, лучше шибать пациента током, — проворчал Вербицкий, — чтоб реже заходил.

— Как его руки, доктор? — спросила я, подойдя.

— Как видите, он их уже чувствует, — пожал плечами Дакоста. — Ещё полчаса назад он ныл, что они похожи на поленья, и он теперь навсегда останется инвалидом.

— Я не ныл, — возразил радист. — Вы спросили, что я чувствую, и я честно сказал, что рук точно не чувствую.

— Нарушено кровоснабжение, — пояснил мне Дакоста, — Но к счастью, вены не были пережаты. Это просто следствие того, что они находились выше головы. К тому же слегка растянуты и деформированы мышцы, и опухли суставы. Через неделю всё будет в порядке.

— А быстрее нельзя? — нахмурился Вербицкий. — Мне ведь работать надо. Я один остался.

— Я нашла вам помощницу, — заметила я. — Долорес Хорхе, с «Орфея».

— Вы нашли кого-то на планете?

— Надёжных друзей. Они помогли нам вернуться сюда, а мы пообещали вернуть их домой.

— Всё, на сегодня хватит, — проговорил Дакоста. — Утром придёте снова, и продолжим. Заодно посмотрим, как заживают царапины и ссадины. В остальном ваше состояние вполне удовлетворительное. У вас здоровый молодой организм, только не стоит этим злоупотреблять.

— Почему все врачи говорят одно и то же?

— Чтоб вам, наконец, пришло в голову, что в этом есть зерно истины, — усмехнулась я, глядя, как Дакоста ловко снимает с него провода.

Вербицкий сел на столе и посмотрел на свои руки.

— Не слушаются, — вздохнул он.

— Ловите момент покоя, — усмехнулся Дакоста. — Потом они начнут активно трястись.

— Ужас… Поможете мне одеться?

— Естественно, не выгонять же вас из медотсека в одном белье.

Пока Дакоста помогал ему одеваться, я прошлась по кабинету, осматривая разные приборы, камеры и столы, некоторые из которых неприятно напоминали средневековые орудия пытки.

— А теперь скажите мне, капитан, за что это именно на вас так взъелась Жаклин Дюбо? — спросила я, останавливаясь перед подобием древнего электрического стула.

— Из ревности, — неохотно ответил он. — По прибытии на звездолёт я познакомился с ней и увлёкся. Совершенно искренне, поверьте. А потом появилась Тутта.

— И это оказалось серьёзнее?

— Да. Но Жаклин, оказывается, убедила Тутту в том, что я этакий донжуан и сердцеед.

— А это, конечно, неправда, — вставил Дакоста.

— Это правда, и тем больнее мне было узнать, что девушка, в которую я влюбился, меня предала. Где сейчас Жаклин? Вы её арестовали?

— Нет, она заперлась в моей каюте.

— Не нужно оставлять её там надолго без присмотра. Она что-нибудь придумает.

Я обернулась и взглянула на него.

— И что вы предлагаете?

Дакоста застегнул молнию на его куртке, и теперь капитан Вербицкий выглядел вполне здоровым и благополучным, если не считать чёрной щетины на лице, которая, впрочем, ему шла. Этому парню пойдёт всё, даже рога и копыта.

— Я предлагаю прямо сейчас пойти туда. Если вы позволите мне войти с вами, я гарантирую, что заставлю её сдаться без сопротивления. В противном случае она будет вести себя как дикая кошка и может кого-нибудь ранить.

— Хорошо, вы пойдёте с нами, — согласилась я. — Пора и вам ставить свои способности на службу Отечеству.

Уже на пороге я обернулась к Дакосте.

— Доктор, напоминаю, что обед в час дня, будет весело. И ещё, когда я смогу поговорить с Этьеном?

— Не скоро, — улыбнулся Дакоста. — Если впредь хотите с кем-то поговорить, то предварительно предупредите об этом Белого Волка, чтоб он ломал ему не челюсть, а что-нибудь другое.

— Чёрт… — пробормотала я и вышла из кабинета.

Вербицкий шёл за мной, оглядываясь назад.

— Что вы с ним сделали, командир? Он ведёт себя как человек…

— В каком смысле?

— Да он нас раньше за людей не считал. А теперь так заботлив, и даже вроде какой-то юмор появился. В чём секрет?

Я остановилась возле лифта и обернулась к нему.

— Секрет прост, — с доброжелательным видом проговорила я. — Что не любите вы, то не любит вас, Полюбите это и позвольте ему просто быть, тем самым вы уберёте препятствие со своего пути. Важно начать осознавать свои недостатки, потому что, увидев их и ощутив необходимость преодолеть их, вы рано или поздно поднимитесь над ними и войдёте в атмосферу бескорыстной любви.

— Я подумаю над этим, — пообещал он.

— Подумайте, — кивнула я и прыгнула в шахту лифта.

Выйдя из потока на жилом уровне, я поднесла браслет к губам.

— Рауль, подойди к моей каюте и захвати пару пушек.

— И я постараюсь больше не задавать вам глупых вопросов, — добавил Вербицкий, встав рядом.

— Можете задавать, — пожала плечами я. — Просто будьте готовы к соответствующим ответам.

— На этом звездолёте не только я умею заговаривать зубы, — констатировал он.

— Это точно, — я направилась к двери своей каюты и остановилась в ожидании.

Из кухни доносились странные звуки: шипение, мурлыканье, бульканье воды и голос Бетти, которая напевала что-то про малютку Дженни. Потом появился Хок, вымытый, чисто выбритый, в новенькой форме с сияющими нашивками. Полюбовавшись на его свеженькую физиономию, я кивнула на дверь: