Онлайн книга «Попробуй ее сжечь!»
– Точно, – подтвердила Юля. – Ну и что такого? Арфа и арфа. – Нет, это очень интересно, – возразил Акашкин, и глаза его заблестели, и снова некий аромат повеял в воздухе, заставив девочек смотреть на корреспондента нежнее и доверчивее. – Арфа – это ведь такой загадочный музыкальный инструмент… Зачем она вашей тете, да еще и без струн? – Я вспомнила, – сказала Марина. – Юлька, ты тоже сейчас это вспомнишь! Твоя тетя сказала, что это очень ценная арфа! Просто бесценная даже! И называется она… – Лунная арфа элементалей, – отрешенно продолжила Юля. – Замечательно! – горячо пробормотал Акашкин. – Вот это сенсация так сенсация! Завтра же она будет на первой полосе главной городской газеты! «Найдена Лунная арфа элементалей»! Кстати, девочки, а вы не знаете, что вся эта белиберда означает? – Нет, мы не знаем, – сказали девочки. – Знаем только, что Анна Николаевна назвала эту арфу очень ценной. И еще она не хотела, чтобы о ней кто-нибудь знал. – Ну это понятно, – хохотнул журналист, потирая руки. – Когда у кого-нибудь появляется тайна, он совершенно не хочет ею делиться. Но Акашкин не дремлет! Акашкин вырвет любые тайны у кого угодно, будь он хоть сам Люцифер! – Не слишком ли высоко заносишься, Акашкин? – обдал его морозом женский голос. Все сидящие за столиком обернулись. Сидор мгновенно убрал свои руки с плеч девушек и весь несколько съежился. Девочки смотрели растерянно и как-то сонно. Перед ними стояла Анна Николаевна Гюллинг и кошка Мадлин собственной персоной. Глаза Анны Николаевны метали молнии. Часть молний вскипятила мартини в бокале Сидора, а затем испарила напиток начисто. – Вот ты, значит, чем занимаешься, Акашкин! – Голос Анны Николаевны не предвещал ничего хорошего. – Я буду кричать, – предупредил Сидор. – Вы не смеете на меня воздействовать! – А ты посмел… на девчонок! Мерзавец! Жаба поганая! – Я кричать буду! – повторил Акашкин, вскакивая. – Кричи, – разрешила Анна Николаевна. – Я завесу поставила. Ни одна муха тебя не услышит. Подойди ко мне, Сидор. – Вы не смеете, – пробормотал Сидор, но подошел. Анна Николаевна рванула на нем рубашку так, что горохом посыпались пуговицы. Сидор пискнул. Ведьма торжествующе сорвала с его волосатой груди небольшой стеклянный медальон, внутри которого что-то поблескивало и пересыпалось, как разноцветный песок. – Афродизиак, – сказала Анна Николаевна, рассматривая стеклянную побрякушку. – Нелицензированный. Контрафактный. У какой бабки приобрел, Сидор? – Так я вам и сказал, – гордо ответил журналист. – У меня свои каналы. – Совести у тебя нет, – вздохнула Анна Николаевна. – Моих девчонок такой дрянью завлекать. Она сдавила стекляшку, и та хрустнула в ее руке. Анна Николаевна плотнее сжала кулак. Контрафактный афродизиак выпустил прощальную струйку вонючего коричневатого дыма и исчез. – Всё равно узнаю, кто такую продукцию производит, – сказала Анна Николаевна. – И всю под бульдозер. Девочки, очнитесь! Анна Николаевна громко хлопнула в ладоши, а затем проделала руками какие-то замысловатые пассы, оставляющие в воздухе светящиеся зеленоватые линии. На перекошенное лицо корреспондента лег зеленый отсвет, и от этого оно сделалось совсем несимпатичным. А Юля и Марина почувствовали себя так, словно вынырнули из объятий ужасно долгого, привязчивого и надоедливого сна. И главное – они ничего о содержании этого сна не помнили. – Ой, тетя, – улыбнулась Юля Анне Николаевне. – А что мы все тут делаем? – Восстанавливаем справедливость, – расплывчато ответила тетя. – Юленька, о чем вас спрашивал этот плюгавый мужичонка? Юля, нахмурившись, посмотрела на Сидора. Потом перевела взгляд на Марину, потом на тетю. – Мы с этим типом вообще не разговаривали, – сказала она. – Мы его не знаем даже. Мы разговаривали с актером Пирсом Броснаном. Он был в смокинге и при пистолете, как агент 007. – Да, и мы пили его любимый коктейль. Взболтать, но не перемешивать, – добавила Марина. – Ясно, – сказала Анна Николаевна. – Ну и сильны же стали поддельные афродизиаки. Какие образы наводят! Нет, надо этот вопрос поднимать по ОВС. Так, ладно. И о чем же, девочки, вы рассказали Пирсу Броснану? – О вас, – улыбнулась Юля. – О том, какая вы замечательная и талантливая. И умеете играть на арфе… – Что?! Вы упомянули про Арфу?! – А разве нельзя?! – О святая Вальпурга! Акашкин, стоять на месте! Агент 007, карму твою задери… – Я стою как столб, – с достоинством ответил Сидор. – Я выше того, чтоб от вас бегать, мадам. Всё равно информация уже отложилась в моей голове, и вы ее не сотрете. Мне сама Дуняша Шанкара-Тхеравада защиту от утечки информации ставила. – Хм, подумаешь, Дуняша, – хмыкнула Анна Николаевна и вывернула руки в сложном пассе. В Акашкина ударил синий, яростный луч. Корреспондент упал на пол. – Пощадите! – возопил он. – Я всё забуду. Сам. Добровольно. Небо мне свидетель. – Забудешь? – Забуду. – Чем поклянешься? – Чем хотите. Вы же знаете… – Знаю. Клянись своими ушами, Акашкин. Проболтаешься – потеряешь навек. Будешь ходить безухий, и весь Щедрый станет над тобой потешаться. – Клянусь, клянусь! Только не бейте больше в меня этим синим лучом, пожалуйста! – Не буду, я тебе не садистка. Уходи, Акашкин, с глаз долой. – Я еще хотел кофе с бутербродами заказать, – умоляюще сказал посрамленный журналист. – Не прогоняйте меня отсюда, пожалуйста. Это единственное кафе, в котором меня кормят в кредит. – Ладно, – усмехнулась Анна Николаевна. – Ешь свои бутерброды. Но если снова обнаружу тебя с оккультным контрафактом – пощады не проси! – Я всё понял, – смиренно ответствовал Акашкин. – Идемте, девочки, – величественно, как королева в изгнании, повернулась к ошеломленным девчонкам Анна Николаевна. – И чтоб больше я не видела вас в компании этого типа. – Да мы вообще были с Пирсом Броснаном! – пояснила Юля. – И от Пирса Броснана держитесь подальше, – добавила тетя. – Возьмите меня за руки. Девушки послушались. – Валтраба отойя! – тихо проговорила Анна Николаевна, и через миг в кафе остался только Акашкин, официантки и немногочисленные посетители. Тут же все задвигались, заговорили, заперешептывались, словно и впрямь исчезло некое заклятие, всех удерживавшее. Акашкин некоторое время постоял словно бы в растерянности. Потом сел за столик, подошедшей официантке заказал кофе и бутерброды с ветчиной, а сам достал блокнот, авторучку и принялся быстро что-то записывать. |