Книга Его Кукла, страница 35 – Ирина Горячева

Всё это не могло продолжаться вечно. Рано или поздно, должно было произойти что-то, что всё изменило бы.

Наверное, даже само мироздание устало наблюдать, как мы с Дарьей мучились от невысказанных чувств сами и мучили друг друга.

И однажды я проснулся от собственного крика. Вскочил с кровати в ледяном поту прямо посреди ночи. Руки и губы дрожали. А сердце бешено колотилось и, казалось, готово было вырваться из груди.

Мне первый раз в жизни приснился кошмар.

В этом кошмаре я увидел Дарью. Она шла по длинному пустому коридору. Закованная в тяжёлые, грубые цепи. А за ней следовала чья-то чёрная тень.

Я хотел спасти от неё Дарью. Хотел защитить мою куколку. Но как бы громко ни звал её, как бы ни пытался дотянуться, ничего не мог сделать.

Лишь наблюдать издалека.

И когда в конце коридора Дарья вдруг, споткнувшись, упала, тень метнулась к ней. Она склонилась над Дарьей, и я увидел, как по полу растекается ярко-алое пятно крови…

Те несколько часов, что остаются до рассвета, я сдерживаю порывы позвонить Дарье. Привожу десяток аргументов, чтобы убедить себя, что с моей девочкой всё в порядке. Просто потому, что дом наместника надёжно защищает её.

Когда в конце концов наступает утро, я всё ещё предчувствую опасность, грозящую Дарье. И нарушаю правила нашей с ней игры. За весь прошедший в разлуке месяц делаю это впервые.

Я набираю на галакоме её личный номер и какое-то время слушаю тишину, кажущуюся бесконечной.

Когда моё отчаяние уже достигает апогея, от Дарьи неожиданно приходит сообщение.

«Ри, у меня начинаются занятия с учителем! Что-то случилось?» — читаю я, пробегая глазами по строчкам.

«Не удержался. Хотел услышать и пожелать хорошего дня», — вру, не моргнув глазом.

Не пугать же её. Не рассказывать же о том, что сам испугался из-за дурацкого ночного кошмара.

Дарья почти сразу присылает мне ответ.

«Хорошего дня, Ри. До вечера».

Я выдыхаю с облегчением, и чувствую, как медленно успокаивается и затихает бег сердца.

Хвала небесам! С Дарьей всё хорошо!

Она не одна. Она в безопасности. И ей ничто не угрожает.

А все те ужасы, что так растревожили меня ночью, были всего лишь дурным сном.

Откладываю галаком в сторону и тру ладонями гудящие от волнения виски. Не успеваю толком ни о чём подумать, как устройство связи на столе оживает вновь.

Не знаю, почему я решаю, что это новое сообщение от Дарьи. Наверное, потому что всей душой хочу, чтобы это было так.

Резким рывком дотягиваюсь до стола и беру галаком. На экране, действительно, мигает виртуальный конверт сообщения. Но оно не от Дарьи.

Открываю и читаю всего два коротких предложения: «Приезжай немедленно! Это вопрос жизни и смерти!»

Я знаю, что Марта никогда не шутит подобными вещами. И поэтому, не тратя времени на раздумья, срываюсь и уже спустя пару минут лечу к ней.

Посадив аэромобиль рядом с домом, врываюсь в прихожую и ору:

— Марта! Что стряслось?

Проходит несколько мгновений, прежде чем она появляется. Такой я не видел её ещё никогда. Бледная, растрёпанная, не похожая сама на себя, она стоит, чуть пошатываясь, как пьяная.

И, кажется, или вот-вот разрыдается в истерике, или рухнет в обморок прямо мне под ноги. Подскакиваю к ней и подхватываю под руки.

— Марта! Что стряслось? — повторяю на автомате. — Тебе плохо?

Она вяло качает головой.

— Мне ужасно, — шепчет она. — Я никогда раньше не была виновата в чьей-то смерти. И я хочу всё исправить.

— Ты что, пьяна? — на всякий случай принюхиваюсь, но запах алкоголя не ощущается. — Что ты вообще несёшь?

— У меня было видение, Рисай. — Марта снова трясёт головой.

— Поздравляю. Но причём тут я?

Ведьма как будто не слышит меня и пребывает где-то глубоко в собственных мыслях.

— В моём видении была дорога и опасность. Я чувствую, кто-то замышляет что-то плохое. — Она замолкает на несколько секунд, словно погружается в забытьё, а затем вдруг вздрагивает в моих руках. — И ещё там была смерть.

— Проклятье, женщина! И ради этого ты вытащила меня из дома? — Я моментально завожусь и начинаю злиться на Марту.

— Нет, ради вот этого. — Она протягивает мне как по волшебству появившуюся маленькую шкатулку. — Ты должен, как можно скорее передать её девчонке, чтобы обмануть смерти.

— Ты спятила, Марта?! Я не могу покидать Призон, когда вздумается! — Мне начинает казаться, что Марта просто сошла с ума и несёт полную околесицу. — Какое мне вообще дело до твоих видений и чужих проблем?!

— Ты не понимаешь… — бормочет она и изо всех сил старается всучить чёртову шкатулку.

А меня вдруг осеняет страшная догадка.

Марта видела чью-то смерть и винит в ней себя. Уж не хочет ли она сказать, что из-за проклятого ритуала, связавшего меня с Дарьей…

— Ты хочешь сказать, смерть грозит моей Дарье?

— Я не знаю, — всхлипывает Марта, а я понимаю, что она врёт. — Не обязательно.

Хватаю ведьму сильнее и рывком прижимаю к стене. Склоняюсь над ней и, едва сдерживая злость, рычу:

— Не ври мне, Марта!

Она всхлипывает и трясётся.

— Помнишь моё прошлое видение про змею и тигра?

Помню ли я его? Ещё бы!

Я не только помню, но и, пожалуй, никогда уже не смогу забыть. Ни о нём, ни о том дне, когда привёз Дарью к ведьме.

— Крылатая Змея и Тигр прольют кровь. И один невинный заплатит жизнью, чтобы выжил другой, — повторяю пророчество слово в слово, будто на миг впадая в транс. — Но причём тут это?

— Пророчество сбывается, — доверительным шёпотом отвечает Марта. — Его не остановить. Но то, что в этой шкатулке спасёт обе жизни.

— Погоди! — Отпускаю ведьму и старательно припоминаю наш прошлый разговор с ней. После того как лишил Дарью невинности. — Я думал, оно сбылось, когда пролитая в чай кровь связала нас с Дарьей как пару. Ты сказала, что разорвать связь можно, если лишить жизни…

Уже собираюсь произнести «отца Дарьи», но замолкаю, понимая, что ведьма говорила не это.

Так решил тогда я сам.

Но теперь всё изменилось. Я не хотел больше разрывать отношения с Дарьей. Наша связь с ней была для меня желанна.

В подтверждение моих мыслей Марта качает головой.

— Нет, я сказала, что кто-то, связанный кровно с девчонкой, должен отдать жизнь вместо неё. — Она отводит глаза в сторону и добавляет еле слышно: — Кажется, я видела, кто…