Онлайн книга «Ведьма носит Reebok»
– Нет, я не сдам своих позиций! Юля, человек – это звучит гордо, как известно. А колибри? Колибри, как это звучит? И потом… У меня все-таки есть поклонники из числа читателей. Они ждут моих романов. А я, понимаете ли, попархиваю с цветка на цветок! Нехорошо. Бестактно. – Надежда, да бросьте вы зудеть о писательстве. Таких писателей, как вы, миллион в периоде. Вам так хочется пополнять эти нестройные ряды? Тиражи у вас средненькие, популярность тоже… так себе. – Юля, как вам не стыдно! Как вы можете говорить такие вещи! – Могу. Кто ж вам еще правду скажет? Я имею в виду ваших персонажей. Я – единственный литературный герой, живущий в реальном мире. Я этим и пользуюсь. – Я вижу, как вы пользуетесь! Наговорили мне гадостей… Писательница всхлипывает. Мне даже во сне становится ее жалко. Я же вижу, какая она одинокая, неуверенная в себе, измученная вечной борьбой за тиражи и гонорары, страдающая от неврозов и перемен погоды… – Надежда, я только хотела вам помочь. – Я говорю это искренне. Писательница пуще заливается слезами. – Надежда, я вовсе не злая ведьма. Я действительно хочу, чтобы вы были счастливы. – Тогда оставьте меня в покое! – выкрикивает писательница. – Что значит «оставить в покое»? Я по-человечески вам сочувствую, а вы предлагаете мне забыть о вас, так? Предлагаете позволить вам и дальше скатываться в пучину астено-депрессивного синдрома и при этом писать слабее и слабее? Почему вы не цените себя? – Юля, я вас не понимаю. – Тут и пятилетний ребенок все поймет! Я отправила вас в творческий отпуск, предоставила вам возможность взглянуть на мир иными глазами, прояснить сознание, очистить карму, раскрыть чакры. – Ой, Юля, не надо про карму и про чакры. – Но разве я не права? Вот если бы я Акунину или Чередниченко предложила пожить несколько месяцев в птичьем облике, да они бы… Они бы весь мир перевернули ради меня! – Вы уверены? – Абсолютно! Ни один писатель не упустил бы шанса помахать крыльями. А если брать менеджеров среднего звена или специалистов по логистике, то они бы просто в очередь выстраивались, чтобы я превратила их в стайку голубей! – Вы… вы очень убедительны, Юля. – Что есть, то есть, – скромно говорю я. – Ну что? Вы больше на меня не сердитесь? Писательница улыбается и вытирает слезы бумажным платком. – Мир? – Мир. – Кстати, теперь вы можете приниматься за очередной роман. Вы расколдованы. Более того, я могу сказать заклинание, которое лишит вас воспоминаний о жизни в птичьем виде. Хотите? – Нет, не хочу. А знаете что, Юля? – Что? – Я тут подумала… Идей для нового романа у меня все равно нет. Кроме того, не хочется снова идти к психотерапевту и пить антидепрессанты. Превратите меня в птицу, Юля. Снова. – Вот как? – Да. Где-нибудь на год. Вы правы: надо менять обстановку и даже менять себя. И вы – мой единственный шанс. – Мне приятно это слышать. Так что, опять в колибри? – Нет, мне хотелось что-нибудь… посолиднее, что ли. Колибри так легко прихлопнуть. Я все время опасалась за свою жизнь. – Хорошо, давайте рассмотрим варианты. Орлица вас устроит? – Нет, ну не до такой же степени! Я хотела бы что-нибудь домашнее, уютное, спокойное. И классическое проверенное временем… – Погодите, дайте подумать… О, тут даже и думать нечего! Хотите стать аистихой? Самый что ни на есть классический образ. Будете вить гнездо у кого-нибудь на крыше, приносить детей в капусту… Надежда смеется: – Да, аистиха подойдет. К тому же они такие стройные! Может быть, я наконец буду довольна своей фигурой! – Вот-вот. Видите, сколько открывается заманчивых перспектив! Решаетесь? – Решаюсь! – Тогда… – Я произношу заклинание. Снова искры, вспышка ослепительного света, треск, словно кто-то наступил на пакет с чипсами… И передо мной стоит прелестная стройная аистиха. – Счастливых полетов, – говорю я ей. В ответ она благодарно теребит клювом мое плечо. – Да ладно, не благодарите. Да ладно вам! Да оставьте вы мое плечо в покое!.. …И тут я понимаю, что сон закончился и меня за плечо теребит не кто иной, как моя тетя. – Юля, просыпайся! – О-о-о… Сразу заболело все тело, будто его молотили цепами или пропускали через соковыжималку. – Что случилось, тетя? – Новый день случился. Тебе скоро на работу. – О-о-оу… – У тебя здорово получается вот это «оу». Но, может, ты перестанешь зевать, если я скажу тебе, что пришли вести из Дворца Ремесла? Я выскочила из постели, как гренок из тостера, и закричала: – Кто? Мальчик или девочка? – Девочка, – радостно засмеялась тетя. – Родилась в шесть тридцать две по местному времени, вес четыре двести. Говорят, хорошенькая, как пасхальный херувимчик. – А с госпожой Дарьей все нормально? – Да, она родила безо всяких стимуляторов и чар. Чувствует себя просто отлично. Опять-таки, по сведениям из ОВС, Госпожа Ведьм после родов отдохнула всего два часа, а потом принялась качать пресс. – Она с ума сошла! – Да там, во Дворце, все обезумели от счастья. И я их понимаю. – Нам обязательно надо отправить поздравления. – Уже, – сообщила тетя. – Я отправила кристалл-каблограмму во Дворец. От тебя и от меня. – Тетя, вы прелесть. Я подошла к шкафу и достала из него махровый халат. – Пойду в ванную и побыстрее на работу. Там наверняка все гудит от такой новости! Кстати, мне такой сон забавный приснился! – О чем же? – Будто я расколдовала писательницу Надежду Первухину, а потом опять заколдовала. – Да уж, сон… Напомни мне как следует отругать тебя за то, что ты сделала с бедной писательницей… Не хочешь узнать, как Май? – Хочу. Как Май? – Гораздо лучше. Она выпила шесть чашек молока с сахаром и сейчас спокойно спит. Похоже, она вне опасности. Раны затягиваются с удивительной скоростью. Все-таки фея… – Я ужасно рада! – Это хорошо, только не шуми так. Повторяю: Май спит. – Поняла, поняла. А что сегодня на завтрак? |