Онлайн книга «Дракон Нерождённый»
– Как хорошо порой вытянуть ноги, – прокряхтел он. – Главное, не протянуть их слишком далеко, а, юноша? – Ради этого откровения мы проделали путь? – Каков путь, таково и откровение, – ответил старик. – Для большего тебе придётся сходить гораздо дальше. Майрон некрасиво осклабился. – Я вижу, куда это нас приведёт. – Видишь, юноша, не сомневаюсь, что видишь. Ты очень прозорлив для своих лет. Прошло время прежде чем рив понял, – беседа не продлится пока он не сядет рядом, но, подчиняться всё ещё не спешил. Майрон снял с пояса фляжку, сделал хороший глоток ракии. – Что это? – Мандрагоровый дистиллят. – Угостишь старика? – Он растворяет внутренности. – То, что надо. – Не дожидаясь разрешения, Жар-Куул выхватил флягу и приложился. Из чего бы ни были отлиты его потроха, удар они выдержали достойно, Хранитель Истории даже не закашлялся. Майрон заметил невдалеке пару знакомых лиц. Вернее, эльфское лицо и белое облачко вместо головы, – офицеры Безумной Галантереи наблюдали. – Спасибо юноша. Садись, разговор будет долгим. Или нет. Может, я в кой-то веки обрету дар лаконичности и… – Мне уже ясно, куда это идёт. – Ты говорил. – Так случалось не раз, – какой-нибудь старик зазывал на уединённую беседу. Всегда они имели какое-нибудь поручение, какую-нибудь важную цель, и без меня было не обойтись… – Короли и архимаги? Да, я знаю, – кивнул Хранитель Истории, блеснув серой лысиной, – кое-что даже записал. Имел удовольствие говорить с Маэкарном Зельцбургом в последние месяцы его жизни. Имя ударило сильнее топора, Майрон сжал челюсть и кулаки, выдохнул тяжело: – Он страдал? Жар-Куул посмотрел искоса снизу-вверх, отчего на лбу его проявилось много морщин. – Очень. – Хорошо. – Улыбка седовласого и бешеную собаку отпугнула бы. – В любом разе все эти поручения всегда заканчивались плохо. Для всех. – Не скажи. Бейерон Карторен ещё жив, – заметил старик, – Илиас Фортуна тоже, хотя жизнь его потрепала. Не так уж ты и страшен, юноша. Садись. – Послушай, я здесь только потому, что заинтересовался твоим представлением. Хочу узнать, кто ты или что? Серый человек вздохнул, хлопнул руками по костлявым коленям и кивнул. – Собирался оставить напоследок, но ты вынуждаешь сразу идти с козырей. Садись уже, ненавижу, когда нависают. Майрону пришлось опуститься рядом, он сделал глоток из фляги, передал Хранителю Истории. – Как уже было сказано, меня зовут Жар-Куул. А моего отца звали Жар-Сааром. Он когда-то владел всем, что ты видишь вокруг, всем Валемаром. – Сколько тебе лет, краснобай? Майрон не спешил верить, но и звать незнакомца откровенным лжецом тоже не хотел. Ему обещали в Керн-Роварре ответы. – А сколько дашь, юноша? – Лет сто пятьдесят. – Хм. Сто пятьдесят лет моей самой новой мозоли, – покачал головой старик. – Но сам я… сколько же их было, этих лет? Не важно, – все мои, юноша. Я стар и бессмертен заодно. – Ужели? – Да, сейчас увидишь… Вдруг Хранитель Истории издал тяжкий предсмертный хрип, запрокинул голову на спинку скамьи, тело расслабилось и выпустило газы. От такого славного представления Майрон мимовольно захотел измерить пульс, но не стал. Двум галантерейщикам, казалось, было всё равно. А тело уже рассыпалось. Оно просто обращалось прахом, истлевало вместе с одеждой, осталась только пыль, прислонённый к скамье посох и огромная книга. Ветер унёс последние следы старика… чтобы через миг он появился опять, точно такой, как прежде, дряхлый, в сером хабите, без ауры, но живой. – Иногда забываю, что, будучи бессмертным, не обладаю неуязвимостью. А дистиллят забористый. Как думаешь, юноша, с такой особенностью можно прожить… сколько там? Двенадцать тысяч лет? Больше? Меньше? Дрожащие пальцы прошлись по сиденью, проверяя, не осталось ли пыли, прежде чем Жар-Куул уселся на прежнее место. – Это ничего не доказывает, – сказал Майрон. – Но придаёт моим словам какой-то вес, правда? Правда. Поэтому ты наберёшься терпения и послушаешь то, что я хочу сказать, а не то, что тебе интересно. Твой приступ гнева едва не провалил затею Геднгейда, – вопиющее нарушение протокола. К тому же, изменения в ауре многих заставят задуматься. – Какие ещё… – Изменения в твоей ауре. Давненько я такого не видел. Сколько у тебя сущностей, юноша? – Не понимаю. – Чему только учат в Академии ныне? – укорил старец. – Сколько голосов ты слышишь у тебя в голове? – Один. Раньше было больше, – до трёх. – О. И в чём причина твоего одиночества? – Шепчущий ушёл. Как только понял, что я… – Теряешь магическую силу? Да. Сам-то я ауры не вижу, но, когда с тебя сняли плащ Грандье Сезир сказала, что ты похож на жертву пожара, – всё астральное тело превращено в один ужасный старый ожог. – Есть и положительная сторона, – червь безумия, точивший меня годами, потерял интерес. – Хм-м-м, какое поразительное жизнелюбие. Но вернёмся к делу. Когда тебя утихомирили Геднгейд поведал собравшимся, что они лицезрели самого Драконоборца, Убийцу Шивариуса. Это ничего не объясняет, но кто-то всё равно будет делать выводы. – Утихомирили? – Сегук Тектоник, этот детина, появился сзади и ударил каменным посохом по затылку. Майрон уже давно ощупал указанное место и обнаружил там огромную шишку. – А тем временем ты пропустил самое интересное, – протянул Жар-Куул задумчиво, – рассказ этих тряпошников о прошлом был лишь прологом, поверь, я всё записал. – Они сломали мою жизнь. – Бывает. – И виновны в моей смерти. – Не без этого. – А ещё, косвенно, – в смертях десятков тысяч других… они клеймили меня Хаосом. – То, как спокойно ты говоришь, делает честь твоей выдержке и пугает до дрожи, юноша. Сочувствую, но, да, такова истина. Они переиначили твоё вероятное будущее для своих целей, как делали сотни раз со времён ухода моего отца из мира. – Сухая ладонь поднялась в усмиряющем жесте. – Об этом позже, это сейчас не важно. А важно было то, что хотел сказать Геднгейд после красного и синего тряпошников, юноша. Он открыл все… почти все свои карты и это чуть не вызвало бунт среди великих магов Валемара. Он посвятил их в свой замысел. – Хочет подчинить всех себе чтобы вместе противостоять Господам, верно? Любой маг так сделал бы. |