Онлайн книга «Проснуться живым»
– Меня это мало волнует, ибо с таким другом, как ты, я до старости вряд ли дотяну. – Мерси. Так вот: бабулька спит, коробка с тортом стоит, поезд мчится с грохотом и свистом, а я сижу и скучаю. На «Смоленской», да, кажется, именно на этой станции, в вагон вваливается небольшая, но веселая компания золотой молодежи вроде нас с тобой. Компания тоже, видимо, направляется на некое торжество, поскольку имеет с собой большой букет роз и тортик. Скромный такой тортик в прозрачной пластиковой коробке. Компания едет, бабулька дремлет. Ее коробка стоит внушительно и грандиозно, как пирамида Хеопса. И тут я понимаю, что веселая компания произвела сравнение параметров своего хилого тортика с тортом спящей старушки. Сравнение было не в их пользу, и компания на глазах у всего вагона, а значит, и на глазах твоего друга, Кешаня, совершила гнусное преступление. Эти негодяи тихонько взяли внушительную старушкину коробку, а вместо нее оставили свой ничтожный торт. Тут как раз поезд тормозит на станции, компания с хохотом и похищенной коробкой выбегает из вагона в неизвестном направлении, и двери закрываются. Поезд трогается, и тут старушка просыпается. И обнаруживает на месте своей прекрасной огромной коробки какую-то кондитерскую дрянь! – Рыдания старушки не поддавались описанию,- ввернул Викентий, подражая повествовательной манере Степана. – Sic! Все жалели бедную старушку и, перебивая друг друга, объясняли, как беспардонно и неожиданно произошла подмена, но старушка была безутешна. И знаешь, что она кричала?… – Ну? – «Кошечка! Моя бедная кошечка!» – Она везла в коробке из-под торта кошку?! - У Викентия начали подрагивать плечи от едва сдерживаемого хохота. – Да. Но это еще не все. В старушку пытались вселить надежду: мол, вернется ваша кошечка, кошки всегда домой дорогу находят. Не съедят же ее те хулиганы, выпустят из коробки, она погуляет и вернется. А старушка, рыдая, прокричала на весь вагон: «Оттуда не возвращаются! Я ведь ее хоронить везла, мою бедную Мусеньку!!!» Викентий не выдержал и от хохота сполз с табурета. – Тебе смешно,- печально сказал Степан.- И всем нам там, в вагоне, тоже было смешно. В конце концов бабулька успокоилась и, прихватив оставленный ей тортик, вышла на станции «Александровский сад». А я ехал и размышлял о незавидной участи тех весельчаков, которые припрутся со здоровой коробкой на чей-то праздник, может быть, на день рождения начальника… Развяжут веревочку… Снимут крышечку… Как тебе такой анекдот из жизни? – Хорош. Мусеньку только жалко. – Какую Мусеньку? – Кошку. Которую старушка хоронить везла. Ведь так и не сподобилась бедная Мусенька достойного погребения. Это так удручает, ты не представляешь… И друзья снова принялись непотребно ржать. Однако смех Викентия оборвался быстрее и резче, чем гогот его оптимистичного друга. Потому что дипломированный маг снова вспомнил про вчерашний день. Про события, которых не было и быть не могло. – Степа,- произнес Викентий необычно тихим голосом,- а у тебя бывают галлюцинации? Степан заржал было, но, увидев выражение лица своего клеврета, посерьезнел: – Вообще-то бывали пару раз. С перепоя. Один раз, под Новый год, я так нагрузился, что мне показалось, будто я не в Москве, а в Питере. Помнишь, я же рассказывал тебе, как бегал по залу станции «Новокузнецкая» и всех спрашивал, когда будет поезд на Васильевский остров. Хорошо, менты мне тогда попались добрые - бить не стали, просто вывели на свежий воздух… А второй раз меня глючило дома: вроде стоит у меня на кухне моя первая жена, Катька из кордебалета, вся такая расфуфыренная! И рыбу чистит. И заявляет мне: «Садись, алкаш, счас будешь форель в рейнском вине жрать!» Классный был глюк. Викентий с нетерпеливым видом выслушал поток Степановых воспоминаний и сказал: – Я не про такое. Не про глюки по пьяни, с кем их не бывает. А вот когда ты и трезвый вроде, и помнишь все, что произошло, до мельчайшей подробности. А на самом деле того, что ты помнишь, вовсе не было. Хотя… Тут тоже непонятно. Было или не было - вот в чем вопрос. – Кешаня,- осторожно протянул Гремлин,- я тебя пока не понимаю. – Я и сам ничего не понимаю. – Тогда рассказывай. – Что рассказывать? – Свой глюк. Который был и не был. Степан выслушал весь рассказ Викентия про его странное знакомство с Надеждой и тоном эксперта возвестил: – Глюк. Причем капитальный. – Тогда как мне увязать с галлюцинацией вот это?! - Викентий показал на торчащую из мусорного ведра барсетку.- Это не моя вещь. Я не знаю, откуда она появилась в моем доме! И кстати, знаешь, чьи там, в этой сумке, снимки? Этой самой Надежды! Которая является, по определению, моей галлюцинацией! Да, погоди, вот еще что… Викентий кинулся в ванную. Алмазы так и лежали там, где он их оставил, и не думали исчезать. Несчастный маг сгреб их, как простые стекляшки, вернулся в кухню и высыпал на стол перед Степаном: – Что это, по-твоему? Степан долго осматривал камни. Потом протянул голосом, в котором слышался придушенный восторг: – Брюлики. – Настоящие?! – Похоже на то. Викентий, а откуда… – Все оттуда же,- мрачно изрек Викентий.- Этими алмазами она расплатилась со мной за то, чтобы я ее спас. Впрочем, я ее не спас. Просто не уловил момента, когда именно следовало спасать. Но если исходить из утверждения, что Надежда была всего-навсего моей галлюцинацией, совесть по поводу того, что я ее не спас, меня мучить не должна. Ведь так? – Похоже… Слышь, Кешаня, ты хреново выглядишь. Викентий потер лоб. При этом ему показалось, что ладони у него стали липкими, как лента скотча. Он подошел было к мойке, чтоб смыть противную липкость, но едва встал из-за стола, как мир вокруг него поплыл в ритме вальса «Дунайские волны». – Оба-на! - подхватил падающего друга Степан.- Да что с тобой? – Голова… Разболелась дико, и все плывет перед глазами. И тут же Викентия вырвало. – Хорошо хоть на пол, не на меня…- проворчал, брезгливо морщась, Степан и тут увидел такое, от чего мороз подрал по коже. Викентий рухнул на четвереньки и скорчился в судорогах рвоты. Только рвало его чем-то странным. Степан присмотрелся и истошно завопил. Это были змеи. Маленькие, не больше карандаша, и длинные, тонкие, словно бечева, они извергались изо рта обессиленно мотавшего головой Викентия и расползались по всей кухне. – Господи, да что же это?! - заорал Степан, не зная, что ему делать: то ли давить мерзких тварей, то ли вызывать «скорую помощь»… Но все неожиданно кончилось. Само собой. Викентия перестало выворачивать наизнанку, и он, пошатываясь, встал. Степан с ужасом поглядел сначала на друга, потом на пол. |