Онлайн книга «Проснуться живым»
|
– Так куда?… – Подожди ты…- просительно и в то же время сердито оборвала его девушка. Викентий отметил сразу два факта: Элпфис перешла с пустого «вы» на сердечное «ты» и бледной тенью приникла к стене, жадно ловя ртом воздух, даже постанывала и в целом выглядела отнюдь не по-боевому. Не была уже той супервумен, что вытащила Викентия с обстрелянной станции метро, да и плащ черный, непременный нынешний атрибут всех фантастических девиц, таскающих у бедра пистолет-пулемет, в той комнате остался. А в коридоре было холодно, и Элпфис дрожала, клацала зубами. Викентий решил побыть мужчиной-защитником-утешителем, подобрался к девушке, обнял, прижал к себе ее хрупкое тело: – Прости. Тебе плохо, да? – Да,- глазами ответила Элпфис. Больные, измученные были эти глаза. – Чем я могу помочь? Элпфис изобразила улыбку, тоже жалкую: – Найди мне батон с героином. И жрать хочется, и ширнуться. – Элпфис… – Да, я такая… Не очень тебе подхожу. – Для чего подходишь? Элпфис махнула рукой: – Ладно, забыли. Куда идти, говоришь? Прямо. – А дальше? – Дальше будет видно. – Элпфис, а те… если они за нами бросятся. – Нет. Только не криви губы, я их не убила. Это вообще не моя… пре-ро-га-ти-ва. Я просто сумела сделать собственный коктейль. – Ты бредишь? – Нет. Ты теперь в моей реальности и в моем сне. Им до тебя не добраться, пока я жива… А я… поживу еще, не бойся. Идем. – Да ты же еле на ногах держишься! – Ты тоже… Совсем псих? Ты думаешь, сумеешь долго меня на руках проволочить? – Посмотрим. – Ха. Психиатр стал психом. Связался с наркоманкой. Читайте триллер, глотайте сопли! – Элпфис, помолчи, а? Лучше дорогу показывай. – А че ее показывать - она прямая. – Тогда просто молчи. Силы береги. – Ч-ш-ш, все. Только возьми мой пистолет. А то я дико спать хочу. – Ты спи, конечно, но из пистолета я стрелять не умею. – А-а, все просто. Эта дура с системой самонаведения. Тип «Бьорк», вторая модель. Их только оборотни используют. И пули там необычные. – А какие? – Мента-альные… Ты не поймешь… Синий огонек видишь? – Да. – На предохранителе стоит. Нажмешь на него - загорится красный. И можешь стрелять. Только меня не буди-и… И Элпфис тут же засопела, искренне провалившись в сон. А бывший психиатр Викентий пошел в неизвестность, имея на руках непонятную свою спасительницу и оружие, которым пользуются только оборотни. По его подсчетам, он шел уже примерно часа полтора. Потому что ноги стали плотностью напоминать знаменитый бытовой утеплитель «Ursa», да и сонная Элпфис, поначалу невесомая, как волнистый попугайчик (все какие-то птичьи сравнения шли Викентию на ум), теперь ощутимо оттягивала руки. Да еще этот чертов пистолет!… Викентий всерьез подумывал о привале. В самом деле, раз Элпфис бормотала что-то об их относительной безопасности от поползновений Надежды и Озулии, можно ведь и пристроиться на отдых. Растянуться прямо на полу - вроде не каменный, выложен чем-то наподобие пластика. Аккуратно, чтоб не разбудить, уложить Элпфис. И провалиться в сон, в целый коктейль из снов, столь необходимых измочаленному событиями телу… Но едва он начал малодушно выискивать взглядом уютное местечко у неуютной даже на вид коридорной стены, как в отдалении раздался звук шагов. При этом сопровождаемый голосом. Викентий напрягся, взмолился к своим бета-адреноблокаторам, чтоб не лезли не в свое дело, не блокировали чем ни попадя, поудобнее перехватил спящую Элпфис, выставил руку с пистолетом и приклеился к стене. А куда ему было прятаться от подступающей неизвестности? Что спереди, что сзади - один коридор. Прямой путь. Шаги становились громче, с ними вместе усиливался и звук странного бормотания, словно кто-то заучивает или просто бубнит себе под нос… стихи. И точно, еще не видя неизвестного, Викентий уже услышал густой, но явно неуверенный в себе бас: Мой путь, как планеты ни вмешивайся, Лишен астрологии логики. Любовь, под луной растелешивайся! Зови к себе воем из трам-та-та. Когда мне трам-та-та не верится В свой собственный взгляд в отражении, Мой путь не трам-та-та-та мерится, Он верить не даст в поражение. И с боем взмывая в кровавую… Тут загадочный стихолюбец выступил из полутьмы и как раз узрел пред собою компанию из Викентия, Элпфис и спецпистолета типа «Бьорк». – Оба-на,- непоэтически выразился стихолюбец.- Вы здесь откуда, люди? – Если ты нас тронешь…- Викентий поднял трясущуюся руку с намертво зажатым пистолетом. – Не трону, мужик, отвечаю.- И стихолюбец поднял руки, демонстрируя мирные намерения.- Не боись, вы у своих, мы про вас уже слыхали. – Кто это вы?! - рявкнул Викентий. Точнее, хотел рявкнуть. От усталости вместо порядочного рявканья получился писк цыплячий. – Да наши! Толковые пацаны. Спецназ, короче. А девушку передай-ка мне, ты ж сам с ног валишься. – Нет! - И Викентий затряс пистолетом. – Да ладно тебе ломаться.- Стихолюбец неожиданно резво подскочил к Викентию, бережно выхватил у него Элпфис, а самого психиатра легонько подсек под коленки и взвалил к себе на плечо. – Двоих не дотащишь! - пискнул Викентий, от удивления и про пистолет забывши. – Ха,- только и ответил стихолюбец и зашагал в обратную сторону. – Куда ты нас…- совсем немужественно пропищал Вересаев.- Я тебя пристрелю… – Ты все равно его с предохранителя не снял,- услышал бывший психиатр, проваливаясь в ватную мякоть очередного забытья. А потом забытье сменилось сном - качественным, бестревожным, крепким. Не мучили Викентия Вересаева ни кошмары, ни проблемы, ни фатальные аспекты бытия. Спал он в настоящей постели, на настоящих чистых простынях, уткнувшись носом в здоровенную подушку и до макушки натянув одеяло. Спал, не ведая, сколько времени длится его сон и что ожидает его по пробуждении. Наконец пробуждение наступило. Из-за вполне естественных надобностей организма. Тут-то Викентий и открыл глаза и увидел и свое замечательное ложе (особенно красивым показалось постельное белье - по светло-розовому полю вышиты были умилительные божьи коровки), и комнату, в которой оказался. Похоже, была это детская: на теплого апельсинового цвета обоях улыбались всякие мохнатые зверушки, с потолка свешивался светильник в виде большого яблока (он и давал мягкий рассеянный свет), а в углах стояли шкафчики и комоды, явно рассчитанные на детский рост и возраст. |