Книга Двуликие. Клетка для наследника, страница 43 – Анна Шнайдер

А может быть…

Может быть, маму убили из-за этого амулета?

«Я дам тебе амулет — никогда не снимай его, милая. Никогда! Всегда носи с собой, на шее. Это важно, очень важно, Шани! Обещаешь?».

Так она тогда сказала. Отдала его мне, а сама погибла. И Дин упомянула, что в этой штуковине заключена огромная сила.

Мама… что же это за сила такая? Разве хоть что-то в этом мире сто́ит того, чтобы умирать за это?  И почему ты посчитала, что я сумею его сохранить, если сама не смогла?..

Мне вновь снились сны. Кажется, я уже начинаю привыкать…

Лесная поляна, и трава такая зелёная, что глаза слепит. Белые цветки со сладким запахом, похожим на аромат вкуснейшего мёда. Ветер в кронах деревьев, словно бы что-то шепчущий, щебетание птиц, и небо — синее-синее. Без единого облачка.

От окружающей меня красоты захватило дух.

Посреди поляны, на шерстяном пледе ярко-жёлтого, как солнце, цвета, сидела профессор Аррано. Она улыбалась и гладила по волосам Триш, которая спала тут же, на пледе, положив голову на колени Эмирин. Рядом с ними стояла плетёная корзинка, полная всевозможной еды, и я подавила в себе воспоминания о том, как мы с мамой тоже устраивали такие пикники.

Триш снова была маленькой, и выглядела удивительно умиротворённой. Конечно, ведь она не знала, что в будущем убьёт ребёнка женщины, которая в эту минуту гладила её по волосам, ласково улыбаясь.

— Эмил!

Из леса вышел магистр Дарх, помахал рукой и поспешил к сидящей на пледе Эмирин. Когда он был уже совсем рядом, профессор прижала палец к губам.

— Тс-с-с. Разбудишь.

Он ухмыльнулся — и от этой ухмылки я вздрогнула. Она была такой… по-мальчишески беспечной. И удивительно ласковой. И даже его чёрные глаза, которые я до этого видела только уставшими и колючими, мягко и тепло светились, а на щеках появились ямочки. И они были точно такими же, как у меня, когда я улыбалась.

Магистр плюхнулся на плед рядом с Эмирин и еле слышно спросил, почти не шевеля губами:

— Опять вчера допоздна тренировались?

Ректор кивнула.

— Да. Риш очень талантлива, Дар, очень.

Интересно, почему она зовёт его «Дар»? Почему он её «Эмил», я понимала — это означает «свет». По-эльфийски. А вот «Дар»? Это ведь… «тьма».

Кажется, я сама ответила на свой вопрос. Свет и тьма.

— Это удивительно, но она действительно умеет обращаться абсолютно со всеми Источниками силы. У неё определённый талант к магии Крови. А ещё Риш маг Разума.

Ну ничего себе!

Дрейк тихонько присвистнул.

— Об этом ты мне не писала…

— Я тогда сама не знала. Поняла недавно. И знаешь, если бы не магия Разума, вряд ли мне удалось бы спасти девочку. Я ведь рассказывала, как её сила чуть не сожгла меня, когда мы сняли блокираторы магии? Теперь я понимаю: если бы не магия Разума, Триш бы не выжила.

Магистр улыбнулся и накрыл ладонью руку Эмирин.

— Ты всегда поражала меня своей любовью к чужим детям.

Она упрямо тряхнула головой.

— Риш мне не чужая, Дрейк.

— Я знаю, — сказал он тихо и ласково. — Ты умеешь любить их по-настоящему, так, если бы они были твоими. Я помню.

Я смотрела на магистра, и в груди у меня что-то жглось, словно кипятком ошпаренное. Не только потому что он говорил с ней так, как никогда не говорил со мной, но ещё и…

Я внезапно поняла, почему моё проклятье коснулось именно Эмирин. Смертельную одержимость можно испытывать только к тому, к кому уже привязан. Чувства не могут взяться с неба, они только… усиливаются до невозможности.

И я, наблюдая во время этого сна за Дрейком, увидела: он любит Эмирин. Нет, не так, как мужчина, чей взор затмевает желание обладать женщиной, а как подданный, бесконечно преклоняющейся перед своей королевой. В магистре Дархе удивительно сочетались дружеское участие и восхищенное благоговение перед тем, кто заведомо лучше и чище тебя.

Но я его понимала.

И ненавидела себя за это понимание…

Сон переменился. Но я осталась стоять на той же поляне. Только теперь день был не ясный, а пасмурный, и кажется, даже дождь накрапывал. Листья цвета закатного солнца негромко, но тревожно шелестели. Ветер дул нешуточный, но во сне я его не чувствовала.

Триш стояла напротив какого-то мужчины, смело вздернув голову вверх, и её красный глаз воинственно сверкал.

Хотя… почему — какого-то? Я хорошо знаю этого мужчину. Риланд, Повелитель тёмных эльфов и один из героев моего первого сна про Триш.

— Ну и зачем ты меня сюда привела? — спросил он насмешливо. — Не могли в доме поговорить? Сейчас же дождь начнётся.

— Ничего, не сахарный, не растаешь! — заявила девочка громко. Наверное, ей было… лет десять. Уже не ребёнок, почти подросток.

— Не груби, дочь, — сказал Риланд спокойно, даже равнодушно, а я от удивления чуть на землю не свалилась. И свалилась бы, будь у меня тело в этом сне.

Как это — дочь?!

— Никакая я тебе не дочь! — огрызнулась Триш. — Если бы я тогда не задействовала магию Крови и не поняла, что ты мой папочка, ты сам ни за что бы не признался! А теперь Эмирин хочет, чтобы я с тобой общалась! А я тебя видеть не желаю!! Ты меня сначала убить хотел, а потом пять лет моей судьбой даже не интересовался. И что же изменилось?

— Прекрати орать, — поморщился Риланд. — Ты, между прочим, эльфийская принцесса, а орешь как хабалка на базаре.

— Сам ты хавалка! — оскорбилась Триш, но продолжить ей не дали.

— Помолчи минуту, дай мне сказать. Я не претендую на особый статус твоего отца, ты права, мне это не нужно. Ты — результат случайной связи, я предупреждал твою мать, что ребёнок от неё мне без надобности, но она захотела рожать. Теперь ты живёшь у Эмирин и Нарро — ну и живи. Живи, Риш. Но я хочу, чтобы ты поняла — гораздо больше, чем твоей жизнью, я дорожу дружбой с Эмирин. Она попросила меня заниматься с тобой магией, и я не хочу ей отказывать. Относись ко мне просто как к учителю, если не можешь иначе. Я переживу.

В тот момент я понимала, что чувствует Триш. Очень хорошо понимала, хотя магистр Дарх и не говорил мне ничего подобного… но наверное, мог сказать.

С одной стороны — Риланд не стал ей лгать, изображать из себя заботливого папашу. Но с другой… это очень больно. Я точно знаю — больно.

Вот и у Триш лицо исказилось так, словно она огнем обожглась.

— Да иди ты… в…!!! — выругалась грязно, сплюнула, развернулась и побежала прочь. Риланд проводил её насмешливым взглядом и рассмеялся.

А я проснулась.

Нет, я так с ума сойду с этими снами. Теперь голова болит и спать вовсе не хочется. Издевательство какое-то.