Онлайн книга «Блюз полной луны»
Вот только заплатила за это Елена, девушка, которую он любил так, что сердцу становилось больно, а к глазам подкатывали слезы. В лифте они поднялись на пятый этаж. Все молчали. Да и о чем здесь можно было говорить? И с кем? С этими костоломами? Пятьдесят четвертая палата оказалась неподалеку от лифта, и все равно Павлу эта дорога показалась вечностью. "Виа долороза [2] ,— подумал Павел. — Это моя виа долороза". Может быть, он и преувеличивал, но в молодости все склонны к максималистским суждениям. У пятьдесят четвертой палаты дежурила медсестра. — Больная отдыхает, — сказала она. — Ничего, мы ненадолго, — сказал один из охранников. — Мы будем за дверью, — сказал второй охранник Павлу. — А вы входите в палату. У вас десять минут. Павел кивнул и открыл дверь. В палате было полутемно. Горел неяркий ночник на прикроватной тумбочке, окна были зашторены. Павел подошел к постели и опустился на колени: — Леночка, милая, прости меня… Девушка, лежавшая под одеялом, открыла глаза: — Павлик, ты пришел… Дай руку. Она выпростала из-под одеяла руку и протянула ему. Павел припал к ее руке и понял, что плачет. — Лена, прости меня, — заговорил он. — Ты пострадала из-за меня, но если бы я знал, что так все выйдет… — А никто не мог знать, — слабо улыбнулась девушка. По щеке ее тоже поползла слеза. — Знаешь, что самое ужасное? — Что? — Они сделали мне операцию. Стерилизовали. У меня никогда не будет детей. — Подонки! — Но это ничего. Я уже смирилась. Ведь я хотела иметь детей только от тебя, а тебя у меня отняли. — Лена, прости меня, прости, прости, если только сможешь… — Ты ни в чем не виноват. Это судьба. Что они с тобой сделают? — Они требуют, чтобы я перевелся на заочное отделение, а после первой сессии уехал с этой тварью в Толедо — якобы для того, чтобы получше ее узнать. Ненавижу ее! И себя ненавижу! — Не надо, Павлик. Ненависть бесплодна. Только любовь приносит свои плоды. Обещай мне, что ты будешь хорошо относиться к этой девушке. — Лена! — Нет, обещай, прошу. Она ведь ни в чем не виновата. Да и никто не виноват. — Лена, ты святая. Я должен был с первого раза это понять. — Нет, я не святая. Святые не любят блюз, а я люблю. Просто без ума от блюза. — Лена… — Обещай мне, что в каждом ресторане, где вы будете сидеть, ты будешь заказывать оркестру блюз. Это будет напоминанием обо мне. — Хорошо, хорошо, милая, но ты это так говоришь, словно… — Словно что? — Словно собираешься умереть. Не смей! Не смей! Ты еще встретишь и полюбишь достойного человека, не такого, как я! — Ты разве не знаешь? Феи — однолюбы. А умирать я пока не собираюсь. У меня будет долгая жизнь, и я знаю, чем ее наполнить. — Чем? — Воспоминаниями о тебе, глупыш. Это будет мой блюз… Дверь в палату приоткрылась. — Время истекло! Лена сжала его руку: — Прощай. И помни обо мне. — Но мы ведь увидимся? В университете? — Еще ничего неизвестно… Так что пока прощай. — Нет. До свидания. Павел сидел в машине, и ярость пополам с болью бушевали в нем. Машина довезла его до общежития. Выходя, Павел показал охранникам неприличный жест. Но они только загоготали в ответ на это. Машина умчалась. Павел долго стоял в сумерках один. Пошел дождь. Павел подставил ему лицо, чувствуя, как по коже барабанят капли. Но дождь не мог смыть его боли и ярости. Павел зарычал и бросился в убежище. Сначала он бежал на двух ногах. А потом понял, что бежит на четырех. Между клочьями его одежды лезла шерсть. Лицо превратилось в волчий оскал. Он добежал до логова и, ворвавшись туда, принялся все бить и крушить. А потом завыл, и вой его навел страху на всех окрестных псов. Откуда ни возьмись появился Канцлер. Он увидел, в каком состоянии находится Павел, и ахнул: — Мой принц, вы изменились, несмотря на то что нет полнолуния! — Ар-р-р! — прорычал Павел. — Значит, вы воистину принц волков, раз способны на это! Вам немедленно надо подкрепиться, вы потеряли много сил. Вот соевое мясо… Павел боком оттолкнул старика от двери и выскользнул в нее, услышав пожелание: — Удачной охоты! Первой жертвой вервольфа стала бродячая кошка. Павел пренебрег всеми запретами Канцлера. Кошка сама виновата — не вовремя появилась на его пути. Павел сгрыз добычу, будто ее и не было. Ярость и боль, ярость и боль… И он завыл, завыл снова, но теперь это был другой вой. В нем было больше слез и печали. Павел бежал лесом, никого и ничего не боясь. И тут дорогу ему заступила волчица. — Вот и ты, дорогой, — нежно прорычала она. — Инна? — Она самая. Может быть, ты меня хочешь? Снова? Как тогда? — Не хочу! Я хочу охотиться. — Так давай охотиться вместе! — Я хочу охотиться один! — Какой ты несговорчивый бука! — Лучше скажи мне вот что: как ты смогла оборотиться вне фаз луны? — Ну у тебя же это получается… — Я — это я. — Ты мне передал часть своего дара, дурачок. Так что нам теперь надо держаться вместе. — Хоть на миг оставь меня в покое! И он бросился бежать во весь опор. Вокруг свистел воздух, с его дороги заблаговременно убиралась всякая мелочь. Наконец он поймал зайца. Хотел разорвать его, но тут… …Тут он услышал голос Лены: — Пощади его! Павел отпустил зайца — и вдруг изменился. Боли совсем не было, но не было и радости. Он, голый, стоял посреди ночи и молился кому-то неизвестному, чтобы его жизнь хоть на немного стала лучше. Незаметно к нему подкралась Инна. Она тоже приняла человеческий облик. Ее нагое тело в слабом сете звезд выглядело очень соблазнительным. — Очень мило, — пропела Инна. — Первый раз у нас было как у волков. А теперь будет как у людей. — Ничего не будет. — Павел сбросил ее руку со своего плеча. |