Книга Лагерь, страница 29 – Эл Си Розен

– Это просто супер! Поздравляю тебя.

– Я не дам спуску никому из восьмого домика.

– Кто бы сомневался, – смеюсь я и поворачиваюсь к Паз: – А ты получила роль Роуз?

– Само собой. – Паз касается своего плеча. – Марк говорит, мы можем даже попробовать часть реплик произносить на португальском, привнести в роль немного моей афро-бразильско-американской магии.

– Но… – Теперь я обращаюсь к Джорджу. – Роль Ким тебе не досталась?

– Не досталась. – Джордж с надутыми губами продолжает обмахивать себя веером. – Он предпочел Монтгомери, хотя я считаю, что, назначив на эту роль высокого рыжеволосого парня, он поступил немного ТРИВИАЛЬНО! – Последнее слово Джордж выкрикивает, повернувшись к двери в комнату Марка. – А я – Гарри. Папа.

Сажусь рядом с Джорджем на клочок свободного пространства на его койке и кладу руку ему на плечо:

– Может, это даст повод называть тебя папочкой?

– Ты уже третий, кто так шутит – хмурится он, стреляя глазами в Эшли и Паз. – В первый и второй раз это тоже меня не успокоило.

– Роль папы вовсе не плохая, – пытаюсь утешить его я. – Смешная. С двумя песнями.

– Знаю, знаю, – вздыхает Джордж. – Грех жаловаться. Роль действительно хорошая. Просто… это не то, о чем я мечтал.

– Ты вполне можешь жаловаться нам. Мы же твои друзья. Для того и существуем.

– Я же… хотел быть инженю, понимаешь? Лагерь – единственное место на свете, где у меня есть шанс сыграть нечто такое, хотя я знаю, что теперь я… здоровенный волосатый бугай. Знаю, что это было маловероятно. Просто мне ужасно хотелось сыграть эту роль в этом году. Потому что чувствую: никогда больше мне такой возможности не представится. Я хотел попробовать. Хотел хлопать ресницами и делать большие невинные глаза, чтобы все смеялись. Думаю, я имел бы успех.

– Ты будешь обалденной инженю. Тебе выпадет такой шанс, обещаю. – Я сжимаю его плечо. – Когда мы будем учиться в колледже, то создадим гастролирующую театральную компанию, и ты сыграешь все, что твоей душе угодно. Сэнди в «Бриолине»? Золушку?

– Обещаешь? – оживляется он. – Ты по-прежнему собираешься заниматься театром, даже если твой бойфренд-качок этого не одобрит?

– Он одобрит, – заверяю его я. – И, да, я тебе это обещаю.

Джордж откладывает веер в сторону и начинает усиленно моргать глазами, чтобы прогнать выступившие на них слезы.

– Обнимемся? – предлагаю я, он кивает, садится и обхватывает меня руками. Эшли тоже обвивает рукой нас обоих. А за ней то же делает и Паз – она среди нас новенькая, но с ней все в порядке. К ним присоединяются Джен, и Кэролин, и все остальные – так что теперь Джорджа обнимает целая кодла. Я радостно смеюсь.

– Ладно, дорогие, довольно, – расталкивает нас Джордж и снова машет веером. – Все у меня хорошо. И мы все потрясающе сыграем в этом спектакле. Особенно ты, Монтгомери. – Ребята смеются и возвращаются к своим кроватям. Я сажусь напротив Джорджа, перед моим лицом болтаются ноги Эшли.

– Ну а как насчет других ролей? Кто сыграет Пташку?

– Джордан. – Джордж кивком головы показывает на беседующих с Джен Джордан. – Небинарная Пташка. Марк говорит, мы будем называть ее «они», и они станут пансексуальными гендерфлюидными объектами похоти в духе Зигги Стардаста.

– Очень прикольно.

– Джен получила роль Альберта. Тот новый парнишка, Лайл, – роль Хьюго, Мэтти – роль Мэй, хотя, если честно, я надеялся, что Марк отдаст эту роль Диане. Но Мэтти – тоже хороший выбор.

– О да. Прекрасный состав исполнителей.

– Было бы лучше, если бы ты тоже участвовал в постановке. Ты бы сыграл Мэй, и мы бы с тобой вместе спели «Детей».

Я улыбаюсь, представляя себе это: мы с Джорджем стоим на сцене, у него, может, подтяжки и кардиган, а я в пальто с меховым воротником, мы стоим спина к спине и сокрушаемся по поводу современной молодежи. Это было бы смешно. Мы с Джорджем не так много играли вместе. Домина нечасто пересекается с Истерией в «Забавном происшествии», а до того мы оба танцевали в кордебалете. Разумеется, мы играем вместе во время занятий, но только не на сцене. А мы могли бы составить такой замечательный дуэт.

Я ощущаю какой-то комок в желудке – тошноту и одновременно будто удар в живот кулаком. Мне так хочется сыграть в спектакле. Хочется очутиться на сцене и от всего сердца спеть с Джорджем. Я так отчаянно хочу этого, что готов бежать к Хадсону и признаться ему во всем, чтобы этим летом у меня были и он, и спектакль. Но это не согласуется с моим планом, а план обязательно должен сработать. И если я на первой же неделе скажу Хадсону, что я не кто иной, как чрезмерно настойчивый его поклонник, то наверняка все испорчу.

Дверь в комнату Марка открывается, и он выходит к нам.

– Ну что, теперь все удовлетворены распределением ролей? – Его глаза останавливаются на Джордже. Все кивают. – Мне было грустно из-за того, что твоего имени нет в списке, Дал. Но вчера вечером я целый час разговаривал с моим психотерапевтом по телефону, и он сказал, что я должен позволять людям совершать их собственные ошибки. Я хотел сказать, принимать решения.

– Конечно. – Я пытаюсь выдавить из себя улыбку, но у меня не получается. – Все нормально.

Марк некоторое время смотрит на меня, поджав губы, а потом переводит взгляд на других ребят.

– В нашем распоряжении всего несколько недель, друзья, вы знаете, кто кого играет, вот и начинайте учить ваши роли, партии, танцевальные движения. После ужина я жду вас на репетиции, и используйте каждую свободную минуту для того, чтобы спектакль получился таким, каким, я знаю, он может стать. Все рады?

Все в один голос кричат «да!».

– Пойду смою с себя хлорку, – говорю я и иду в ванную комнату, а они тем временем обсуждают будущий спектакль. Споласкивая лицо, я слышу, как они смеются и поют. Я пытаюсь смыть с себя и мои сожаления. Я знал, что так и будет, и готовил себя к этому. Мне действительно больно оттого, что я не буду играть этим летом. Я буду скучать по сцене. Но такова часть плана, направленного на то, чтобы заполучить Хадсона. И игра стоит свеч.

Вытираюсь и одеваюсь, и к тому времени Марк уже поставил пластинку с «Пока, Пташка», в домике громко звучит увертюра к мюзиклу, и мои соседи поют слова на соответствующие музыкальные фразы. Некоторые из них танцуют. Они все так счастливы. И я радуюсь за них. И лишь немного грущу о себе.

– Гм, привет? – Смотрю на входную дверь и вижу в ней Хадсона. Он оглядывает комнату, наполненную поющими и танцующими обитателями лагеря, и выражение лица у него сконфуженное и смешное, но потом он замечает меня и расплывается в широкой улыбке, и я думаю, что ничего страшного не произошло, что он стоит моих сожалений. А затем, знаю, это выглядит глупо, но он протягивает мне руку, и я машу всем на прощание, будто мы не будем ужинать в одной и той же столовой, и мы с Хадсоном спускаемся по лестнице, держась за руки, словно расставались надолго, хотя прошло, наверное, всего полчаса, и все же в течение этого получаса он скучал по мне. Он скучал ПО МНЕ. Возможно, он уже начинает чувствовать ко мне нечто такое, что я чувствовал по отношению к нему четыре прошедших года, и какая разница, что ради этого я не буду принимать участия в спектакле этим летом?