Онлайн книга «Выйти замуж за дурака»
Да замуж отдали! Сатрап мой свекор-батюшка, Свекровь – что есть упырь. А нижу мужа милого – Сбегла бы в монастырь! Бежала б тайной тропкою В широкие поля… Спаси меня, родимая, Сухая мать-земля!» На что земля ответила: «Ты, баба, не дури! Коль замужем невесело, Тогда соху бери! Войди в избу горящую, Коня останови! И сыщешь настоящую Ты истину в любви! Ключи от счастья женского – Тяжелые ключи. Захочешь быть счастливою – Так лучше помолчи; А если сердцу стонется – Стерпи и не стенай. Мужицкого достоинства Ты тем не ущемляй». – Откуда вы такие песни-то берете, девушки? – поинтересовалась я, сраженная изложенной горестной историей сидящей под дубом девицы. – А все народные это песни, нарочно к девичнику сочиненные, – вместо растерявшихся девиц ответила мне кошка. Кстати, ты напрасно сидишь как неродная. Девичник – твоя единственная возможность, как говорит ваша молодежь. Оттянуться по полной программе перед замужеством. – Вау! Ты хочешь сказать, что. пригласила к нам мальчиков-стриптизеров, которые будут выскакивать из торта безе? – Ничего подобного. У нас не те традиции, – строго ответила кошка. В частности, традиция девичника предполагает, что невеста горько плачет над своей будущей семейной жизнью и убивается по поводу закончившейся свободы-волюшки. – Не-э, я рыдать не буду. Я лучше выпью. Девчонки, давайте, наливайте и себе и нам с царицей! Вот тут и начался девичник, обильно политый медовухой и буквально засыпанный леденцами, печатными пряниками и калеными орешками. Через полчаса мы уже все вовсю отплясывали нечто суррогатно-этническое. А Оленька создавала музыкальный фон при помощи частушек: Мой миленок, как теленок, – Только веники жевать! Проводил меня до дому И не смог поцеловать! Меня милый не целует, Говорит; «Потом, потом». Я иду, а он на печке Тренируется с котом! У миленка моего В доме нету ничего. Все богатство у миленка – Сильный интеллект его! Нынче девки – вот те крест – Все на ярмарке невест! Заявляют девки свахам Эх, решительный протест! Я гуляла вдоль реки, Повстречались мужики. Там теперь со мной гуляют Эх да целые полки!.. – Руфина, откуда эти девицы знают такие частушки? Твоя работа? – Конечно, – гордо ответила кошка. Надо же идти в ногу со временем! Наплясавшись, мы снова угощались .медовухой, потом пили чай, потом… потом, кажется был уже вечер, и мы всей нашей дамской компанией вышли из терема на просторы града Кутежа. Теплый апрельский воздух обнимал нас, как ласковый любовник, во дворах завистливо лаяли собаки и страстно стонали кошки, – ущербная, но все равно прекрасная луна висела прямо над царскими палатами, рассыпая серебристые отблески по широкой четырехскатной крыше… Где-то далеко, как заявила Руфина – в вишневых садах, запели соловьи. Сказка. Просто сказка. – Хорошо-то у вас как, – протянула я. Никогда бы не поверила, что в сказке окажусь. Настоящей. Ты знаешь, Руфина, там, в том мире, у нас многие писатели сочиняют фантастические романы по мотивам русских народных сказок… – Знаю. Я читала, – спокойно сказала Руфина. – Серьезно?! – А что мне еще оставалось делать, когда я жила у того писателя? Он, бывало, спать ляжет, а я его рукописями зачитываюсь, потому как бессонница и скучно… «Бессонница, Гомер, тугие паруса…» – Погоди мне Мандельштама читать! У какого писателя ты жила? Неужели у… – Я, отказываясь верить, произнесла имя, гремящее по всей России. – Да, у него, – подтвердила кошка ничтоже сумняшеся. Я чуть не села в куст ежевики. – Как же ты к нему попала? Он вроде не в Москве живет… В Астрахани, кажется… – Долго ли мне переместиться из Москвы в Астрахань! А вообще дело было так. Я как-то заскочила в одно издательство (у меня тогда проблемы с кормежкой были), а там мышей – связками носи. Вот я и сидела однажды, мышь караулила за книжным шкафом, и тут вижу, заходит этот самый писатель, веселый такой. – Повезло тебе, Руфина! Я за всю свою жизнь ни с одним писателем так и не познакомилась. Только с академиками и докторами наук, а они скучны до безобразия… – Мне дальше рассказывать? – Конечно! – В принципе особенно и рассказывать дальше не о чем. Я потом за этим писателем потихоньку увязалась, все про него разузнала, а жалобно мяукать под дверью его квартиры, изображая из себя умирающую и требующую незамедлительного милосердия кошку, было делом несложным, – отмахнулась многомудрая Руфина. – Ну ты рисковала! А если б он тебя за хвост – и на помойку?! – Василиса… Он ведь интеллигентный человек. Можно даже сказать, последний ландграф нашего времени. Такие люди всегда дарят розы на память женщинам, с которыми расстаются, и не выкидывают кошек на помойку… Тут я вспомнила, как нелицеприятно отзывалась Руфина о своих временных хозяевах, и спросила: – Скажи, а писатель-то… Не требовал он с тебя бассейн и вертолетную площадку? Или персональное казино? – Нет. Руфина помахала хвостом. Он вообще ничего не требовал, только романы сочинял. – А почему ж ты от него ушла? Руфина странно хмыкнула. Помялась, потом сказала: – Пойми меня правильно, Василиса. Я ведь все-таки женщина, хоть и в кошачьем обличье. А он – такой импозантный мужчина. Плечи, усы, трепетные пальцы… От него так и веет, веет… Тебе не понять, человеческое обоняние феромоны воспринимает слабо. Бродишь, бывало, по квартире и мурлычешь от страсти. А как он умел погладить спинку, почесать за ушком! А те часы, когда он брался меня купать, я никогда не забуду! Вот так-то. Руфина воспламенившаяся было от своих воспоминаний, вдруг сникла и даже как-то потускнела. В общем, мне просто пришлось сбежать, чтобы не страдать от неразделенной любви. |