Книга Лиарха, страница 15 – Марина Эльденберт

Чем отец запугал мать, если она сама не хочет со мной говорить?

Я почти готов ударить по панели управления, но тапет вдруг взрывается мелодией входящего вызова. Звонит Лира.

— Привет, Лира. Я не забыл насчет плавания, сейчас заскочу домой, и встречаемся в спортклубе через час, как и договаривались.

— Я не пойду в бассейн, Лайт, — отвечает она тихо. — Мне теперь это не нужно. Я не смогу участвовать в съемках. — На последнем слове ее голос срывается, Лира всхлипывает, и я понимаю, что произошло что-то серьезное. Об этом говорит хотя бы тот факт, что работа для Лиры значит всё, а ради рекламы для «Эрры» она даже решилась солгать.

— Что случилось?

Девушка не отвечает и начинает плакать сильнее.

— Где ты?

— Дома.

— Я сейчас приеду.

Благодаря пробкам дорога занимает больше, чем я рассчитывал, но все мои мысли сосредоточены на Лире. Это и к лучшему, потому что если бы я думал о маме, то ничего бы хорошего не вышло. Поднимаюсь на свой этаж и звоню в дверь. Когда никто мне не открывает, просто толкаю ее и вхожу в квартиру.

У Лиры угловая квартира-студия с большими окнами, выходящими на две стороны, светлая и просторная, с яркими пятнами диванных подушек, занавесок, абстрактных постеров на стенах. Спрятаться в такой сложно, но Лиры нигде не видно, а значит, она в ванной.

— Лира? — зову я, подходя ближе. — Ты здесь?

Моя догадка оказывается правильной, потому что я слышу новый всхлип из ванной.

— Ты зря пришел, Лайтнер, — отвечает она.

— Почему?

Лира долго ничего не отвечает, но я терпеливо жду. Интуиция не просто подсказывает, она орет о том, что девушке сейчас нужна поддержка, и худшее, что я могу сделать — уйти.

— Почему ты сказала, что больше не сможешь участвовать в съемках? — спрашиваю я. Разговаривать через дверь неудобно, но как уж есть.

Теперь вместо ответа слышны шаги, и Лира выходит из ванной. Она в объемном ярко-желтом халате, а влажные волосы падают ей на лицо, почти его закрывая.

— Что случилось? — повторяю я, и осекаюсь, потому что девушка отбрасывает волосы за спину и замирает. Я замираю тоже, потому что вижу распухший, превратившийся в сплошной синяк, нос. Но будто этого мало, по нежной коже расползлись волдыри от ожогов, будто кто-то плеснул Лире в лицо кипяток или кислоту. Это ужасно. В смысле, не ее внешность, а то, что с ней случилось, и я не замечаю, как мой голос упал до самой яростной глубины. — Кто это сделал?

— Твоя бывшая девушка. Она пришла ко мне и сказала, что я ей не помеха.

Я всматриваюсь в ожоги, поэтому смысл ее слов доходит до меня не сразу. Если честно, до меня вообще не доходит. Потому что это просто какая-то бессмыслица! Не сказать, что у меня было мало девушек, но на такое способна разве что одна.

— Ромина?

— Ромина?! — От замешательства Лира даже перестает плакать. — Ее так зовут? Красноволосую соседку по этажу!

Теперь у меня ощущение, что я стал участником какого-то телешоу, от предложений поучаствовать в которых отмахиваюсь с тех пор, как Хар внес за меня залог.

Потому что красноволосая соседка — Вирна Мэйс.

Мэйс, которая пришла к Лире и дала ей в нос.

— Она не моя бывшая. — Пожалуй, всё, что я могу сказать. Что тут вообще скажешь?

— Тогда почему она меня избила? Не просто избила, заразила чем-то. Я даже не представляю, что это такое! — Лира практически переходит на крик, но тут же закрывает ладонями лицо и начинает плакать навзрыд.

— Заразила?

— Да, — всхлипывает девушка. — Мое лицо… Оно все в сыпи! Я не смогу участвовать в рекламе, меня заставят выплачивать неустойку… Что, если оно вообще не пройдет? Вдруг я останусь такой навсегда?

Она говорит все тише и тише, последнюю фразу у меня едва получается расслышать. Сердце сжимается от боли в ее голосе, и я так же тихо прошу:

— Позволишь мне посмотреть?

Лира мотает головой.

— Я уродина.

— Нет, — говорю я. — Это просто синяк. Знаешь, сколько раз я получал по лицу на тренировках. Давно со счета сбился. Ладно, — я примирительно развожу руками, — это не имеет значения. Просто разреши мне взглянуть на твою сыпь.

Девушка замирает, и я добавляю:

— На первом курсе Кэйпдора мы проходили медицинскую помощь, к тому же, моя мать училась на медицинском факультете, и благодаря ей я в этом действительно разбираюсь.

Лира опускает ладони: так медленно, будто по антваллу в минуту, но все-таки опускает. Я протягиваю ей руку и киваю на диван.

Девушка колеблется мгновение, но потом цепляется за мои пальцы и позволяет себя усадить.

— Я посмотрю, а ты пока можешь рассказать, что произошло, — говорю, располагаясь рядом. — Если, конечно, хочешь.

— Нечего рассказывать. — От рыданий Лира почти осипла, но кажется, сейчас у нее получается справиться с чувствами. — Она пришла ко мне и сказала, что я ей не помеха. А потом просто ударила. Это была так больно. Невероятно больно.

— Не помеха в чем?

Лира пытается нахмурится, но тут же морщится от боли.

— Это же очевидно, Лайт! Она говорила о ваших отношениях. Что я третья лишняя, а она по-прежнему считает тебя своим.

Ладно, я могу предположить, что Вирна избила Лиру, но это? Поверить в это сложнее, чем в дружбу с раг’аэной, но учитывая, что с одной я лично знаком, поверить я могу во что угодно. Но Мэйс!

Мне даже сложно слова подобрать, не то что мысли собрать в кучу. А ведь я один из лучших учеников Кэйпдора!

Поэтому я предпочитаю собирать слова и мысли в кучу, заодно изучая сыпь Лиры.

— Это странно, — говорю я, стараясь не морщиться от вида синяка. Ей еще повезло, что нос вроде как цел. Если бы Лиру тронул какой-то парень, сломанным носом он бы не отделался. Но Мэйс!

Кажется, я начинаю повторяться.

— Что именно?

— То, что ты говоришь о Мэйс. Ты уверена, что это была она?

— У девчонки, что мы встретили с тобой, есть мерзкая сестра-близнец? Тогда это определенно была она!

Да уж. Сложно представить, что Лиру избивает мелкая Тай или средняя Мирти… Марти… Митри!

— Мы с Мэйс не встречались, — повторяю я. — Хотя я был бы не против. Но она послала меня.

— Что?! — Лира даже отстраняется. — Как кто-то может тебе отказать?

— Вирна была первой, и, надеюсь, последней, — пытаюсь шутить, но кажется, моя новая подруга в шоке. — Поэтому странно, что она пришла к тебе из-за меня.

— Другой причины я не вижу, — злится Лира. — Моя бабушка называла таких личностей норушниками.