Книга Лиарха, страница 52 – Марина Эльденберт

— Этим занимаются ныряльщики? Хотят их отключить или разрушить?

Вирна с шумом выдыхает и отводит взгляд.

— Насколько мне известно, их слишком много, и отключить все сразу просто не получится.

— Тогда в чем их план? Вызвать волнения среди людей? Диггхард К’ярд любой бунт задушит в зародыше. Он уничтожит любого, раздавит. Поверь мне, Вирна, я знаю о чем говорю.

— Поэтому они хотели использовать меня, — я улавливаю дрожь в ее голосе. — Твои чувства ко мне. Дженна предложила мне подобраться к твоему отцу и отравить его.

Я отстраняюсь и недоверчиво смотрю на Мэйс, но она не шутит. Судя по виноватому выражению лица, совсем не шутит. Хотя мне проще поверить в существование лиархов, чем в Вирну-хладнокровную убийцу.

— Ты не послала ее к едхам?!

Я даже не знаю, на что сейчас злюсь больше: на то, что кто-то хочет грохнуть моего отца — уверен, многие этого хотят, или на то, что это собирались сделать с помощью Мэйс.

— Только не говори, что ты раздумываешь! Они держат тебя за маруну, хотят бросить на рифы, а сами — спрятаться.

— Я отказалась! Отказалась. Понятно?!

Мы снова на друг друга кричим, но как тут по-другому?

— Я не послала ее, потому что по-прежнему ищу свою сестру. Но это, Лайтнер, одна из причин, по которой я хотела, чтобы ты держался от меня подальше. Чтобы Дженна не могла тобой воспользоваться.

— А она приняла меня на работу, — мигом остываю я. — Она же не считает, что раз ты отказалась, я соглашусь прибить собственного отца?

— Я не знаю, что она считает. Дженна искусно манипулирует людьми и въерхами. Она не рассказывает мне и половину того, что у нее на уме.

— А ты? Ты рассказала ей?

— Нет, — качает головой Вирна. — Ныряльщики не в курсе моих сил, и я бы хотела, чтобы так продолжалось дальше.

— Согласен.

Мы снова молчим, но это молчание уютным не назовешь. Они пронизано беспокойством и спешным поиском выхода из тупика, в который мы зашли. Я-то наивно полагал, что наша с Мэйс несовместимость — единственная проблема, а их оказалось больше, чем я мог себе представить. Если раньше я считал, что ныряльщики могут мне помочь, то сейчас понимаю, что мы с ними не на одной стороне.

В голову закрадывается страшная мысль, что я могу рассказать все отцу, сдать Дженну и весь ее рыбий косяк. Предложить ему сделку и тем самым вернуть себе прежнюю жизнь, снова увидеться с мамой и Джуборо. Но я тут же безжалостно отбрасываю эту идею. Самому становится противно от таких мыслей. Ведь как бы я не хотел встретиться с мамой, такая цена будет слишком высокой. Потому что ныряльщики потащат за собой Мэйс. Чего я не могу допустить.

Вирна не должна пострадать ни от рук Диггхарда К’ярда, ни по вине Дженны.

Сначала им придется пройти через меня.

— Мы должны придумать собственный план, — предлагаю я. — Как разрушить установки и в то же время не позволить Дженне и ныряльщикам захватить власть в Ландорхорне. Но одни мы не справимся. Нам нужна команда.

— Команда?! О ком ты?

— Для начала о Харе и Кьяне. Они знают про Эн и про ситуацию с моим отцом, и они те, кому я доверю собственную жизнь. К тому же, у Кьяны есть доступ в городской архив, это может нам помочь.

Мэйс слушает молча, но потом уточняет:

— Ты сказал: «Для начала». Ты имел в виду кого-то еще?

— Чем больше у нас будет союзников, тем лучше, ведь так?

— Не так!

— Но по-другому мы не справимся!

— Только не говори, что ты собираешься рассказать мой секрет Лире!

Вообще-то именно про нее я и подумал.

— Она мой друг и умеет плавать.

Глаза Мэйс снова загораются синим огнем. Хотя это у вьерхов огонь, а у лиархов тогда что — вода?

— Нет, — отрезает она. — Только не Лира. Она вьерха. И ты с ней целовался.

— С Кьяной я тоже целовался, но против нее ты ничего не имеешь.

— Это другое.

— Почему?

У Вирны такое лицо, будто она собирается мне врезать. С ноги.

— Неважно. Если мы действительно команда, ты и я, Лиру ты не позовешь. Лайтнер К’ярд, поклянись, что ты не расскажешь ей обо мне!

В ярких глазах за яростью мелькает страх, и я понимаю, что Мэйс боится. Очень сильно боится.

Потому что она лиарха.

Потому что она вне закона.

А я так долго добивался ее доверия, что не собираюсь все разрушать одной фразой.

— Я обещаю никому не рассказывать о твоей тайне, — говорю я, притягивая Вирну к себе. — Так же, как ты сохранила мою тайну об Эн. А Кьяне и Хару можешь все рассказать сама.

Мэйс расслабляется в моих объятиях, а я жалею, что благодаря новомодной системе «антидождь» наша одежда почти высохла, и нужно возвращаться в Ландорхорн, где все даже сложнее, чем здесь, на побережье.

Возвращаясь, мы больше не говорим про нас, только обсуждаем, когда в следующий раз сможем навестить Эн.

— Чем раньше, тем лучше, — предлагаю я. — Раг’аэны тоже часть легенд Раверхарна, возможно, бабочки знали таких, как ты, и он поможет раскрыть твою силу.

— Как?

— Если бы я знал. Но для этого нам и нужна помощь. По крайней мере, Кьяны.

Вирна со мной не спорит, и сейчас я, как никогда, чувствую, что у нас может все получиться. То, что между нами. Нужно только найти способ прикасаться друг к другу.

Гудок машины политари выбрасывает меня из мыслей в реальность с изяществом взрыва. Потому что едх разбери, что я нарушил, и почему они заставляют нас сойти с трассы.

— Лайтнер, они же не знают, — шепчет Вирна. Она не спрашивает, но в ее словах все равно затерялся вопрос.

Я поглаживаю ее предплечье и достаю тапет, на который загружены все документы.

— Все нормально, — говорю я, — наверное, я слишком задумался и нарушил одно из правил.

— Какое?

Ответить я не успеваю, к нам подходит сразу два представителя дорожной службы, и приходится открыть двери со своей стороны.

— Что-то не так нистр?

— Выйти из машины! — приказывает один из политари и указывает на Вирну. — Всем выйти.

Мне это очень напоминает мой арест после угона эйрлата Ромины. Только дело в том, что сегодня я ничего не угонял и со мной Мэйс. Бледная, но не показывающая своего страха.

Это правильно.

Так и нужно.

Я ободряюще ей киваю и протягиваю главному свои документы.

— Я Лайтнер К’ярд. За что нас остановили?

Обычно отцовская фамилия действует волшебным образом, но не сегодня — политари весь подбирается, черты его лица становятся хищными.