Книга Дрожь, страница 33 – Элли Рейнолдс

Кертис издает сухой смешок. Ему совсем невесело.

– Это очень странная ночь, – заявляет он.

Я ему доверяю? Правда? Я не уверена.

Он больше не смеется. Он смотрит на свою левую руку и внезапно резко убирает ее с матраса – будто обжегся.

– Милла? – спрашивает он сдавленным голосом. – Ты сюда уже заходила?

– Что? Нет. Ну, когда мы тут все осматривали, я могла заглянуть и в эту комнату…

Он неотрывно смотрит на кровать – туда, где только что лежала его рука. Я понимаю, на что он смотрит. Озадаченно протягиваю руку.

– НЕТ! Не прикасайся!

Я убираю руку. На матрасе в верхней части, где лежала подушка, лежит длинная прядь светлых волос, очень аккуратно отрезанная. Цвет: платиновый блонд.

Меня словно окатывает ледяной водой. По телу пробегает дрожь. Кертис наклоняет голову, чтобы рассмотреть волосы – так низко, как только может, не касаясь их. Потом он поднимает голову и смотрит на меня затравленным взглядом.

– Это не мои, – говорю я дрожащим голосом. – Слишком светлые.

Кто-то пытается свести его с ума?

Или он прав? Может, она на самом деле где-то здесь? Но если так, почему она не объявит о своем присутствии, в особенности брату, которого она так давно не видела? Сердце учащенно бьется в груди. Меня ужасает одна мысль о том, что я могу открыть дверь и увидеть стоящую за ней Саскию.

Я пытаюсь думать.

– Никто не знал, что ты выберешь именно эту комнату.

Или пряди волос лежат под всеми нашими подушками? Я сглатываю и отмечаю про себя, что должна буду проверить свою кровать, когда вернусь к себе в комнату.

Кертис продолжает с ужасом смотреть на волосы, они словно притягивают его.

– Ты выходил из комнаты? – спрашиваю я.

– Угу. Один раз. Нет, два. – Он с трудом произносит слова. – Я ходил вниз, чтобы проверить «пузырь». Да. Проверить, нет ли тут кого-нибудь. И потом, когда услышал голоса. Брента.

Он говорит бессвязно, непоследовательно. Он ведь еще заходил к Бренту, когда я была там, но он об этом забыл.

Если кто-то хочет, чтобы он сломался, пока у них неплохо получается.

Десять лет назад

Мы с Брентом сидим на ковре рядом друг с другом в его квартире. Всего в комнате семеро, мы все устроились перед телевизором, чтобы посмотреть новый DVD от Burton. Тут тесно, в камине трещит огонь, и мне очень жарко. Мы собрались встретить Новый год, но поскольку условия для катания сейчас идеальные и ожидаются еще снегопады, мы решили, что не станем устраивать никаких бурных празднований.

Все приветственно кричат, когда на экране появляется фамилия Брента. Звучит песня Young Forever в исполнении Джей-Зи ^[24]. Потом появляется сам Брент и выполняет один из самых больших прыжков, которые я когда-либо видела. Никто из присутствующих, за исключением Кертиса, не знает про нас с Брентом, хотя Саския подозревает. Она спрашивала меня про него на днях – встречаемся ли мы. Я ответила, что нет. Не уверена почему, но я не хочу, чтобы она знала про наши совместные ночи. Да и вообще между нами с Брентом нет ничего серьезного, и нас нельзя назвать парой.

Я смотрю на нее и вижу, что она наблюдает за нами. Я отодвигаю ногу.

На диване друг рядом с другом сидят Кертис и Одетта и над чем-то смеются. Кажется, что они прекрасно ладят. Одетта вчера неудачно упала, и у нее к запястью привязан лед.

Раздается звонок. Дейл вскакивает с места.

– Я открою, – говорит он.

На нем сильно рваные джинсы ярко-пурпурного цвета. В сравнении с ними мои волосы, которые я на днях перекрасила в розовый цвет, кажутся бледными. Красила я их вечером у себя на кухне, и полотенце стало более розовым, чем мои волосы, но, по крайней мере, теперь никто не спутает меня с Саскией. Это случалось уже три раза и выводит меня из себя.

Дейл возвращается вместе с Хизер. Она морщит нос, глядя на его джинсы. На ней обтягивающее черное платье и сапоги выше колена на очень высоком каблуке. Вероятно, у нее только что закончилась смена. Брент провожает ее взглядом, Жюльен тоже. Кертис продолжает смотреть телевизор. Очевидно, что чары Хизер на него не действуют. Я подвигаюсь поближе к огню, чтобы освободить на ковре место для Хизер и Дейла.

На экране Брент выполняет один прыжок за другим.

– Где это снимали? – спрашиваю я.

– В Новой Зеландии, – отвечает Брент. – В прошлом августе в сноупарке ^[25]. Компания Burton оплатила нам с Кертисом билеты туда.

– Счастливчики, – говорю я. – А некоторые из нас работали. А как так получилось, что ты соревнуешься в хафпайпе? У тебя так классно получаются прыжки. Ты мог бы выступать и в биг-эйр.

Брент не отвечает.

– Он хочет попасть на Олимпиаду ^[26], – поясняет Кертис, помешивая угли кочергой.

Брент краснеет. Он на самом деле хочет.

Все смеются. Все, кроме меня. Биг-эйр не включен в программу Олимпийских игр. По крайней мере, пока. Даже хафпайп попал туда недавно – в нем соревновались только на последних Олимпиадах.

– Почему вы смеетесь? – спрашиваю я. – Это нормально. Разве не все хотят попасть на Олимпиаду?

– Я не хочу, – говорит Дейл.

– Почему нет?

Дейл фыркает.

– Сплошная коррупция. Я не хочу играть в их игры.

Я смотрю на Кертиса.

– А ты хочешь?

– Да, конечно, – кивает Кертис.

– Мы там уже были, – сообщает Саския.

– Что? – вылетает из меня.

– Как зрители, – поясняет Кертис. – В Нагано в 1998 году. Нас брали с собой родители.

– Вау! – восклицаю я. – Тогда хафпайп впервые был включен в программу. Наверное, это было потрясающе.

– Да, было классно, – говорит Кертис и подбрасывает еще одно полено в камин, что вызывает еще более сильное шипение и потрескивание, чем раньше.

Иногда мне удается поймать его взгляд, надеясь, что он посмотрит на меня так, как смотрел раньше, но безуспешно.

– Я смотрел те соревнования по телевизору, – рассказывает Брент. – Тогда я занимался скейтбордингом и сказал себе: «Я буду там через десять лет». Тогда я еще не знал, что Олимпийские игры проводятся раз в четыре года.