Книга Дрожь, страница 85 – Элли Рейнолдс

Хизер открывает глаза. И снова их закрывает, когда видит, что это только мы. Она отворачивается, чтобы смотреть в другую сторону.

Кертис жестом приглашает Брента выйти в коридор.

– Она вообще спала?

– Нет, – Брент говорит гораздо тише. – Она в жутком состоянии. – Он трет глаза. – Так какие у нас планы?

– Приближается буря. Быстро поищем Дейла и убираемся отсюда. – Кертис бросает взгляд на меня. – Если Милла считает, что ее колено выдержит.

– Выдержит, – заявляю я.

Брент смотрит на меня с сомнением.

– Путь долгий, – задумчиво произносит он. – А что делать с Хизер?

Мы с Кертисом переглядываемся. Проклятье. Мы снова возвращаемся к тому, с чего начали. Но наверное, теперь она сможет воспользоваться сноубордом Дейла, хотя это и будет нелегко.

Брент проверяет, работает ли выключатель.

– Электричество дали. Как насчет того, чтобы посмотреть, что там с компьютерами?

– Явно потребуется пароль, – заявляет Кертис.

– Но попробовать-то стоит, – не отступает Брент. – Если мне удастся войти в систему, я пошлю сообщение на курорт, и они запустят подъемник.

– Рискованно идти туда одному, – вмешиваюсь я. – Нам нужно держаться вместе. И Хизер здесь одну нельзя оставлять.

– Я возьму ее с собой. И топор, – добавляет Брент.

– Хорошо, – кивает Кертис. – Мы вас найдем. Но будь осторожен, ладно?

Мы с Кертисом подхватываем наши сноуборды. Он держит сноуборд в одной руке, а отвертку в другой и помогает мне двигаться по коридору.

– Нам нужно что-то съесть, – заявляет Кертис и заводит меня в ресторан. – Сядь. Что ты хочешь?

Я уже хочу возразить, но лишь устало вздыхаю. Я провела на ногах не больше пяти минут, но мне кажется, что колено раздуло еще сильнее, а мне нужны силы и энергия для того, чтобы преодолеть долгий спуск.

– Принеси что-нибудь, чем можно быстро закусить.

Олень все так же злобно смотрит в ресторан. Я не могу этого вынести. Я хромаю к камину, надеясь, что голова не прикручена болтами. Когда я подхожу ближе, я вижу, что у оленя разные глаза. Один блестящий темно-коричневый, а второй черный, словно глаз, который был вставлен изначально, сломался, и его заменили на то, что было под рукой, но неудачно. Я берусь за деревянную планку с обеих сторон. Отлично: она двигается. Из-за нее вылезает что-то черное, змеится. Провод. Примерно на уровне левого оленьего глаза.

И снова мне кажется, что у меня под ногами качаются доски пола. Я смотрю в черный глаз. Это именно то, что я думаю?

Десять лет назад

Одетта сжимает и разжимает пальцы в спортивных перчатках цвета лайма.

– Она всю зиму тренировалась, готовилась к этим соревнованиям. Так где же она?

Одетта так расстроена из-за отсутствия Саскии, что трудно поверить в результат последнего заезда. Она получила девять и четыре! ^[48] Она продолжает так смотреть на меня, будто чувствует, что я знаю больше, чем говорю. Она не должна узнать, что я сделала.

Я не могу поверить в то, что Саския так и не появилась. Сегодня утром я зашла слишком далеко. Я размышляю о том, в каком она была состоянии, когда ушла из моей квартиры. Кертис сидит на снежной насыпи сбоку. Одетта снова идет к нему, чтобы начать задавать вопросы.

Брент тоже не появился. Почему? Пожалуйста, пусть это будет не из-за меня. Я смотрю мужские полуфиналы, но на самом деле ничего не вижу. Одетта спешит назад, качая головой.

– А сейчас девушки собираются наверху хафпайпа у разгонной рампы для участия в финале! – Голос комментатора звучит так, словно он выпил на завтрак несколько банок «Смэша» – или он обучался своему ремеслу во время конных забегов.

– Клер Доннахью выступает в красном, Одетта Голин в зеленом, Милла Андерсон в голубом…

Я не знаю, как попала в финал. Я все делаю на автопилоте.

– Ты собираешься делать крипплер? – спрашивает Одетта.

Четыре другие девушки смотрят в мою сторону.

– Вероятно, – отвечаю я.

Одетта оглядывает склон, она даже сейчас пытается найти глазами Саскию.

– Она должна была участвовать! Ты что-то знаешь, Милла? Если знаешь, пожалуйста, скажи мне.

Могу ли я надеяться, что Брент и Саския будут держать язык за зубами? Брент – может быть. В Саскии я совсем не уверена. Может, мне, по крайней мере, следует сказать Одетте, что я видела ее сегодня утром. Потому что если это станет известно позднее, то будет выглядеть подозрительно.

– Вчера вечером… – открываю рот я.

– Одетта Голин! – надрывается комментатор.

О, проклятье! Как она неудачно выбрала время. А может, как раз удачно, потому что мне не пришлось отвечать.

– Что? – спрашивает Одетта.

– Я тебе потом расскажу.

– Что расскажешь?

Теперь она выглядит обеспокоенной. Мне не следовало ничего говорить.

– Иди.

Она неохотно поворачивается и проверяет крепления. Качает головой, словно пытается ее прояснить. И въезжает в хафпайп.

– Мощный тэйл-грэб! – кричит комментатор после ее первого вылета. – И чистое приземление!

Одетта на скорости несется к противоположной стене, взмывает в воздух и выполняет флип, переворачиваясь вниз головой.

Но не успевает его докрутить. И ударяется о край хафпайпа. Лицом.

Я резко вскрикиваю, такой же крик вылетает из глоток большинства зрителей, но это еще не самое худшее. Самое худшее впереди. Ее тело все еще остается над головой – стоит прямо, как свечка. И начинает наклоняться не в ту сторону.

На это даже больно смотреть. Я понимаю, что должно сейчас произойти, но ничего не могу сделать, только оставаться на месте. Я сжимаю пальцы в кулаки, когда ее бледная шея отклоняется назад под невозможным углом. А потом ее тело опрокидывается и соскальзывает по стене на основание хафпайпа.

– Ооох! Ужасное падение Одетты Голин! – орет комментатор.

Наши дни

Кертис заходит в ресторан, держа по банану в каждой руке.

– Это подойдет? – спрашивает он.

Я прижимаю палец к губам. Он смотрит на оленью голову и хмурится. Я молча показываю ему, как тонкий кабель проходит по стене между деревянных панелей, потом над каминной полкой, а оттуда к розетке над плинтусом.

– Это камера? – спрашиваю я шепотом. Наверное, глупо сейчас шептать, но я почему-то чувствую, что это необходимо. Если кто-то за нами наблюдает, то они уже видели, как я приподнимала голову и провод.