Книга Смерть на холме Монте-Марио, страница 25 – Чингиз Абдуллаев

— Клавдия Соренко — сестра его жены? — уточнил комиссар.

— Да, — ответил Обозов.

— Она единственная наследница погибших? — спросил Террачини.

Обозов улыбнулся. Он посмотрел на Дронго и улыбнулся еще шире.

— Что смешного я спросил? — разозлился комиссар.

— Вы думаете, что их убили, чтобы получить наследство? — спросил в свою очередь Обозов.

— Я только хотел уточнить, кому было выгодно убийство супругов Лабунских. Получается, что — сестре погибшей.

— Нет, — сказал Обозов, — она двоюродная сестра, кузина. По нашему законодательству она не считается родственником первой степени. Сначала идут дети, потом — родители, затем — внуки, родные братья, сестры. В общем, до Клавдии Соренко очередь бы не дошла.

— У погибших были дети?

— Нет. Но у Лабунского жива мать. И есть родной брат, а у его жены — родная сестра. Поэтому вряд ли ваши подозрения имеют хоть какие-то основания.

— Это мне решать, — поднялся со своего места комиссар. — Итак, начнем все заново. Убийство произошло у всех на глазах. Если в бутылке ничего не было, если со льдом ему не положили яда, то получается, что убийца бросил яд в стакан погибшего. Такое может быть?

— Нет, — сказал Дронго, — не может.

— Почему? — мрачно осведомился комиссар.

— Лабунский поставил стакан на столик, — пояснил Дронго. — Я стоял рядом и видел, как он взял стакан, положил в него лед, взял сигару и вышел на балкон. А потом мы услышали, как разбился стакан и Марк упал на пол.

— Значит, стакан был не все время у него в руках? — уточнил комиссар.

— Нет, он находился на столике, — показал на столик в центре гостиной Дронго, — и если кто-нибудь попытался бы взять стакан, мы бы все это увидели. Уверяю вас комиссар, что ничего подобного не было.

— Вы считаете меня идиотом? — покраснел от возмущения комиссар. — Вы же опытный эксперт, наверняка тоже видите явные признаки отравления. А его синее лицо? И вы считаете, что его не отравили?

— Нет, — сказал Дронго, — я считаю, что его отравили.

— Тогда каким образом? — заорал комиссар. — Каким образом этот проклятый убийца попал в их номер и задушил его жену? Каким образом неизвестный убийца умудрился отравить Марка Лабунского, если до его стакана никто не дотрагивался?

— Не кричите на меня, — твердо сказал Дронго, — это не самый лучший способ.

— Извините, — чуть успокоился комиссар, — но вы сами видите, в каком я состоянии. Два убийства подряд. Можно сойти с ума. Все подозреваемые сидят в комнате, а я не знаю, кому предъявить обвинение.

В номер вошли сотрудники бригады, проводившие осмотр трупа Екатерины Лабунской.

— Опять убийство? — невесело спросил один из них. Но увидев лицо комиссара, осекся и поспешил на балкон.

— Паоло, — позвал своего помощника комиссар, — возьми людей и обыщи все номера в нашем отеле. Все без исключения.

Он с вызовом посмотрел на Дронго, но тот промолчал.

— Это не законно, — попытался вставить Торчинский.

— У меня нет другого выхода, — объяснил комиссар, — зато есть веские основания полагать, что в ваших номерах можно найти какие-нибудь предметы, орудия убийства. Хотя вы правы. Сначала мы проведем личный досмотр. Ведь если убийца отравил Марка Лабунского и никто не выходил из номера после его смерти, значит, можно предположить, что яд все еще находится у преступника.

— До смерти Лабунского из номера выходили Обозов и Клавдия Соренко, — напомнил Дронго. — Если убийца решился на такое дерзкое преступление, значит, он предполагал что его могут обыскать.

— Извините, но в этих обстоятельствах я вынужден настаивать на обыске, — комиссар поднялся. — Паоло, — приказал он помощнику, — найди среди наших сотрудников женщину. И обыщите всех здесь присутствующих. Всех без исключения. И мужчин, и женщин. А если ничего не найдете, обыщите их номера.

— Супруги Жураевы не живут в этом отеле, — вставил Обозов, — может, их отпустить?

— Никто не уедет отсюда, пока мы не закончим расследование, — твердо сказал комиссар. — Где они живут?

— В отеле «Эксельсиор» на Виа Венетто.

— Значит, проведем обыск и там. Я должен понять в конце концов, что здесь происходит.

Комиссар прошел снова на балкон. Эксперты уже работали с телом.

— Как ты думаешь, — спросил комиссар у одного из них, — он умер от инфаркта?

— Нет, — убежденно ответил криминалист, — конечно, нет. Его отравили. Смерть была мгновенной. Хорошо, что виски не вытерли с пола. Мы возьмем жидкость на анализ и все проверим. Остатки стакана тоже заберем. И бутылку.

— Перед смертью он положил лед в свой стакан, — добавил комиссар, — было бы неплохо, если бы ты взял и образцы льда. Ведерко стоит на столике в гостиной.

— Возьмем, — кивнул криминалист, — не беспокойтесь, комиссар, если там есть хотя бы частичка яда, мы ее найдем.

— Мне нужно найти человека, который этот яд положил, — заметил комиссар.

Его сотрудники обыскали покойного. Кредитные карточки, бумажник, визитки, носовой платок, пластиковая карточка-ключ от дверей, паспорт. Ничего необычного. Дронго видел через стекло, как все эти предметы складывали на столик. Комиссар молча смотрел на них, и, когда все вещи были сложены, он вернулся в комнату и, не сказав ни слова, вышел в коридор. Хеккет, все еще находившийся в комнате, усмехнулся:

— Ну и задачку вы ему задали.

— Напрасно он так нервничает, — заметил Дронго, — это не самое лучшее состояние, в котором можно анализировать преступление. Мне кажется, мы несколько увлеклись и потрясение от двух убийств подряд не позволяет нам успокоиться и разобраться в случившемся.

— Вы же спокойны, — сказал Хеккет, — значит, вам и карты в руки. Хотя мне лично и так все понятно. Я раньше немного сомневался, а сейчас я убежден в своей версии.

— В какой версии?

Хеккет взял Дронго за руку и увел в другую комнату.

— Неужели вы ничего не поняли? — спросил он. — Это ведь абсолютно очевидно. Убийца находится в соседней комнате, и мы с вами точно знаем, кто он.

— В таком случае вы гораздо лучше меня разбираетесь в человеческой психологии, — пробормотал Дронго. — Я пока еще не решил, кто именно совершил убийство.

— А кто мог его совершить? Вы ведь слышали, о чем говорил Террачини с подозреваемыми. Кроме мужа, который отдал у нас на глазах свои ключи Обозову, и жены, которую задушил неизвестный убийца, сюда мог подняться только этот певец, Олег Торчинский. Конечно, он и совершил оба убийства.