Книга Наследник. Проклятая судьба, страница 29 – Михаил Ланцов

— С его слов я понял, что он устал от войны и просто хочет тишины и покоя.

— Что конкретно он хочет?

— Купить какое-нибудь владение в тихом месте и пожить в удовольствие.

— А что он делает сейчас?

— Остановился в постоялом дворе Красная луна. И просто отдыхает. Ест, пьет, спит. Общается с орком. Провел уже несколько встреч с банковским домом Паар, который оценивает его трофеи.

— Шумит?

— Не сильно. Больше балагурит. Истории веселые рассказывает, отчего иной раз весь постоялый двор сотрясается от смеха.

— А эти событий на Каменном клыке как-то объясняет?

— Он назвал Аданоса лицемерным разбойником с большой дороги, который грабит проезжих путников. И не просто грабит, а забирает их имущество, жизнь и душу под самым благовидным предлогом. Хотя, на самом деле, не в состоянии защитить мир от Пылающего легиона. А все, что происходило на Каменном клыке объяснил самообороной. Его выбросило в наш мир во время боя. Взрывом. И очнувшись, он оказался уже на «разделочной доске» Аданоса, как он сам выразился. И просто не дал себя убить этим разбойникам.

— Это ложь! — воскликнул жрец.

— Камень правды считает иначе. Все это Всеволод произнес перед ним. И я тому свидетель. И готов подтвердить на камне правды.

— Вот как? — с интересом произнес жрец Игноса, нехорошо так посмотрев на своего коллегу — служителя Аданоса.

— Всеволод не склонен к немотивированной агрессии. Он даже с иллитидами пытался договориться. И уничтожил их часть только после того, как те нарушили договоренности.

— Договориться с иллитидами? — удивился архимаг.

— У него иммунитет к любому ментальному воздействию. Они его сумели заразить личинками, но он их сам выплюнул. Не прижились.

— Личинками? Не личинкой?

— Он сказал, что из него их вывалилось десятка два или даже больше. И основания не доверять его словам нет. Я вообще ни разу не поймал его на лжи. Пошутить — да, любит. Но не лжет. Он вообще болезненно реагирует на ложь. Это важно. Он ее как-то чувствует. И вообще есть подозрения, что у него, как и у его жутковатого путника есть способность к чтению мыслей или хотя бы ощущению эмоций. Так что при общении с ним лучшая стратегия — искренность.

— А этот жуткий спутник, что он из себя представляет?

— Это существо явно магического происхождения симбиотического толка. Крупное тело огромной кошки с приличную такую лошадь. Голова орла с мощным клювом. Спереди очень крепкие, жесткие перья. Арбалетным болтом не пробьешь. Стойкость к магии неопределенная — не проверял. Разумен. Читает мысли и чувствует эмоции. Предпочитает жареное мясо сырому. Очень чистоплотен. Всеволоду подчиняется беспрекословно. Способен к выполнению довольно сложных команд и даже проявлению здравой инициативы. Быстр. Подвижен. Вынослив. Опасен.

— Насколько опасен?

— Зеленая категория, полагаю. Но точно сказать нельзя.

— Хороший конь у нашего эльфа… — покачал головой король. — Как он себя ведет?

— Оруш, Ваше Величество. Он тоже очень покладист. Местные кошки его обожают. И даже некоторые собаки. Большую часть времени проводит на солнышке, окруженный этим зверьем. Отдельные ребятишки тоже к нему подходят.

— Как мило… — процедил с нескрываемым ядом в голос жрец Аданоса. — Надеюсь, вы не такие дураки, чтобы поверить в добродушие этого чудовища?

— Выбирай выражения! — рявкнул король.

— Эта тварь служит Всеволоду! А на его руках шестнадцать богов и сотни миллиардов простых живых существ! Один из самых опасных убийц среди обитаемых миров!

— Как это шестнадцать богов? — удивился король.

— Всеволод, — опередив Аданоса произнес жрец Игноса, — во время войны смог лишить воплощения шестнадцать богов, так или иначе связанных с тьмой и хаосом. Где-то напрямую, где-то зараженных. Причем двух из них он смог убить окончательно: Мелькора и Шар. Эти боги загоняли его в ловушку и поплатились за это. Даже мышь, загнанная в угол опасна, а он отнюдь не мышь.

— А сотни миллиардов жизней как получились? Не могу себе представить, что кто-то смог столько убить даже за тысячу лет сплошной резни.

— Одна из погибших богинь — Шар — дочь первородной ночи и хаоса. Она истово ненавидела все упорядоченное и стремилась его разрушить. Безумие, убийства, разрушения, бунты и прочие подобные прелести — обычные ее забавы. Она радовалась, когда державы рассыпались, а честные и порядочные существа гибли. Это была одна из самых опасных богинь среди погибших, ибо она отравляла душу живых своим благословением словно ядом. И те, ведая, начинали служить ей. И отравлять она могла не только смертных, но и богов. Таким образом она собрала очень много невольных последователей в разных мирах. И когда Всеволод ее поразил, она стала тянуть силу из своих адептов, чтобы выжить. Это их и убило. Но эльф был непреклонен. Да и, насколько я знаю, не знал того, что она творит. Так что не на его руках эти жизни, а на ее. От лишь спас мир от ужаса, что несла эта темная богиня, не побоявшись заплатить за это любую цену. Кстати, именно во время битвы с богами его и выбросило в наш мир.

— Дня не может быть без ночи! — рявкнул жрец Аданоса.

— Ночь ночи рознь! — возразил жрец Игноса. — Эта безумная стерва принесла СТОЛЬКО боли и страданий мирам, что…

— Тихо! — перебил их король, которому только битвы жрецов тут не хватало.

Все замолчали. Лишь недовольно сопя и намекая на продолжение ругани уже дальше — за дверьми.

— Почему Шар его преследовала?

— Любовь, — нехотя произнес жрец Аданоса.

— Любовь? — удивился король.

— Очень извращенная любовь. Как и все, что ее касалось. Поиграла и бросила. — пояснил жрец Игноса. — Она поигралась им, подставила и скормила Пылающему легиону. А потом, когда Всеволод смог возродиться и увлекся Ллос, эта стерва не смогла его простить. Это ведь ее извечная конкурентка была.

— Странно получается. — задумчиво произнес один из магов. — Такой последовательный борец за свет и добро бегал по постелям темных богинь.

— Да что вы знаете в любви темных? — раздраженно фыркнул жрец Белиала. — В темных женщинах пылает такие страсть и огонь, что не встретить нигде. Их любовь всепоглощающая. К тому же Всеволод никогда не был адептом светлых богов.

— Но и темным не был. — возразил жрец Игноса.

— Он недолго был жрецом Ллос. — не согласился с ним жрец Белиала.

— Невольно. И потом отверг служение ей, пройдя через очищающее пламя.

— И все же.

— О чем вы спорите?! О чем?! Его стихия — война! Разве вы не понимаете?! — воскликнул жрец Аданоса. — Поэтому он и оказался падок на страстных женщин. У него ведь все любовницы такие, что искры летят. Иной бы к ним и не подошел. Он идет путем войны! Он смерть и разрушение!